Мне дано все, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Название: Слон в комнате создает трио
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Elephant in the Room Makes Three by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Рэйчел, Лиза Брэйден
Категория: слэш
Жанр: юмор, приключения, AU, UST, брак по договоренности
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Как и во всех королевских договорных браках, Кастиэль и его новоиспеченный муж должны использовать медовый месяц, чтобы узнать друг друга.
Примечание: Третья часть серии "Не по плану".
читать дальше
Кастиэль подумывает дать Дину еще пять минут, но потом решает: не стоит.
— Дин, — он осторожно протягивает руку и касается его плеча. — Дин?
Тот фыркает и резко просыпается, ошеломленно моргая, пока не приходит в себя и не вспоминает, что они в личном автобусе, который с ветерком везет их в место обязательного медового месяца. Новизна комфортабельного автобуса с его встроенной мебелью и мини-баром длилась недолго, и Кастиэль решил, что лучше позволить Дину в полной мере воспользоваться кожаными сиденьями, которые тот ранее благоговейно поглаживал.
Раздается слабый скрип, когда Дин поднимает голову от сиденья и косится на Кастиэля.
— Что?
— Мы почти приехали, — Кастиэль указывает на тонированные окна, за которыми приближается арка, ведущая в поместье. — Мне показалось, ты захочешь посмотреть.
— Мы уже проехали город? Проклятие.
— О, так я думал...
— Да ничего, просто я давно тут не был, только и всего, — Дин трет глаза и садится, невнятно поблагодарив, когда Кастиэль протягивает ему бутылку воды. — Так где же этот твой шикарный Дом Джошуа?
— Разве не ты должен мне сказать? — Кастиэль качает головой, когда Дин от него отмахивается. — Вообще-то ты уже бывал в этом округе.
— Только не на холме. Дорога была закрыта даже для нас, — Дин вытягивает шею, тихонько присвистнув, когда перед ними открывается вид. Кастиэль согласен с такой реакцией, он подходит к Дину, оба смотрят, как арка проплывает над их головами, а затем упиваются видами холмистго рельефа Илчестер-Хилл, с ее живописными склонами и зеленью вплоть до зарослей, которые отмечают границы поместья. За ним до самого горизонта простирается синева океана; Кастиэль слышал, что в ясный день можно разглядеть даже южные острова Королевства.
— Этот округ был назван в честь ваших предков? — спрашивает он.
— Правда? О, я не знаю, никогда не слышал об этом, — рассеянно отвечает Дин, — ясное дело, он отвлекся на прекрасный вид. — Весь район столько раз переходил из рук в руки, что в любом случае трудно сказать наверняка. О боже, это тот самый дом?
— Выглядит пугающе? — Кастиэль уже заметил главный дом с темными стенами и впечатляющей мансардной крышей. Три этажа делают его вполне уютным по меркам Майкла. — Слишком старомодно?
— Нет, он, эм... как в фильмах ужасов, — Дин смеется, когда замечает непонимающее выражение лица Кастиэля. — Большой тихий дом на вершине холма? Может вызвать у кого-нибудь мандраж.
— В стародавние времена королевские супружеские пары проводили свой медовый месяц на корабле, — объясняет ему Кастиэль. — Его оставляли недалеко от берега, но предполагалось, что они буквально будут оторваны от земли, чтобы не отвлекаться... друг от друга.
Дин фыркает.
— И вы еще спрашиваете, почему ваш народ славится своей антисоциальностью.
— Я и не удивляюсь. Но по сравнению с этим я бы сказал, что «дом из фильма ужасов» — это прогресс.
— Да, наверное.
Рэйчел, вероятно, знала историю Дома Джошуа — когда он был построен, реконструирован, как Короне удалось сохранить его за собой, даже когда Майкл много лет назад потерял все побережье в пользу Республики. Илчестер — одно из тех стратегических мест, которые во время войны постоянно переходило из рук в руки, и Кастиэль считает, что именно по этой причине Майкл выбрал Дом Джошуа местом для их медового месяца. Он — одно из последних королевских владений, оставшихся на земле Республики — даже Дин рассмеялся, когда узнал об этом.
— Думаю, Совет решил таким образом сэкономить, — усмехнулся Дин. — Нет смысла тратиться на старого доброго меня.
Вблизи возраст дома очевиден. Были предприняты некоторые усилия, чтобы привести его в порядок и сделать презентабельным, но краска на этой старинной реликвии отсутствует. Дин бормочет что-то о ночи в музее, и Кастиэль молча соглашается.
Когда они выходят из автобуса, их встречают Рэйчел и Вирджил — оба все еще щеголяют в своих элегантных костюмах, заставляя Кастиэля чувствовать себя более взъерошенным, чем обычно.
— Добро пожаловать в Дом Джошуа, — приветствует Рэйчел. — Желаете прогуляться или хотите освежиться?
Кастиэль поворачивается к Дину.
— Освежимся? — Дин не отзывается, слишком занятый разглядыванием окон, а может, еще не совсем проснулся, поэтому Кастиэль отвечает сам: — Мы с Дином сами осмотрим дом. Наши вещи доставлены?
— Да, они в ваших комнатах, — сообщает Рэйчел. — Все еще в чемоданах, как вы и просили.
— Хорошо, спасибо, вы свободны, — Кастиэль кивает, когда Рэйчел и Вирджил кланяются и отступают назад. — Дин?
— Что? О. Гм, — Дин посмеивается, чувствуя, как Рэйчел с Вирджилом наблюдают за ними, а затем протягивает Кастиэлю руку. — Эй.
— Привет, — тот вкладывает руку в ладонь Дина. У них всего два зрителя, однако символично вот так войти в свой первый дом, пускай и временный. Они вместе ступают вперед, Дин отодвигает дверную щеколду и толкает дверь.
Дверные петли смазаны маслом, так что зловещего скрипа не слышно, зато их встречает спертый и нежилой воздух давно опустевшего дома. Над фойе нависает двойная винтовая лестница, на стене во всем цветовом великолепии красуется герб Майкла.
— Это вестник Майкла, — объясняет Кастиэль Дину, когда они заходят. В конце концов, он может начать прямо сейчас. — Дерево в левом верхнем углу — символ его матери, моей троюродной сестры, дважды удаленной с фамильного древа, поэтому у меня тоже есть этот символ в моем гербе. Дом Джошуа, кстати, наверняка назван в честь одного из королей Джошуа, хотя я не уверен, какого именно. Тут должно быть приемная, а это гостиная... идем, посмотрим.
Дин следует за Кастиэлем из комнаты в комнату, кивая или бормоча что-то в знак согласия, пока Кастиэль продолжает свою экскурсию. Достаточно легко определить более поздние дополнения к древнему дому — большая столовая и гостиные совершенно не похожи на обособленную современную кухню, которая соединяется с уютным маленьким телевизионным залом.
— У нас есть повар, но она не будет использовать эту кухню — та предназначена только для нас, — говорит Кастиэль. На их кухне установлены различные шкафы и ящики, а на дверце холодильника — блокнот для запросов. — Я не знаком с ней, но Рэйчел сказала, что она из местных, поэтому можешь заказать еду на свой вкус. Рэйчел будет заниматься заготовками и покупками — просто оставь ей записку, если захочешь, чтобы она что-нибудь купила. Мне придется свериться с расписанием, но, думаю, уборщики будут приходить дважды в день, если мы не распорядимся иначе.
— И все они будут...
— Да, в соседнем здании. Если нам что-то понадобится, мы сможем воспользоваться домофоном из любой точки дома.
Кастиэль, конечно, не был здесь раньше, но такие дома, как правило, стандартная планировка. Осмотрев первый этаж, они поднимаются на второй, где обнаруживают кабинет, маленькую гостиную, спальню, которая еще не убрана, и в дальнем конце коридора — парадную спальню, предназначенную для почетного гостя.
— Вот и пришли, — объявляет Кастиэль, широко распахивая дверь перед Дином. — Это твоя комната.
— Классно, — Дин проходит мимо Кастиэля в комнату, издавая звук облегчения при виде своих сумок, стоящих в ногах кровати — знакомые вещи в незнакомом месте. — А как насчет тебя?
— Моя комната должна быть прямо над твоей, — Кастиэль указывает на маленькую, немного скрытую дверь в дальнем углу. — Это личная лестница, соединяющая наши комнаты. Не волнуйся, Дин, это твое пространство, и я не посягну на него.
— Вот как, — отзывается Дин.
— Если хочешь, можешь запереть обе двери, — здесь все как надо — от удобной на вид кровати до большого платяного шкафа и уголка для чтения у окна с прекрасным видом на сад. Телевизора, правда, нет, а значит, Дину придется пользоваться телевизионным залом внизу. — Что бы ты хотел на ужин?
Дин плетется к кровати. Он стоит спиной к Кастиэлю, поэтому выражение его лица скрыто, хотя Кастиэлю кажется, что он может прочитать что-то в изгибе его плеч и в том, как он дергает край простыни.
— Дин, — осторожно говорит Кастиэль. — Ужин?
— Я... — Дин потирает виски. — Я не могу сейчас думать нормально.
— Хорошо, я сам организую ужин. Может, мне также составить план наших занятий?
— Занятий?
— Подготовка твоего визита ко двору. Я могу охватить основы культуры, протоколы, историю моей семьи. Конечно, не стоит слишком напрягаться, мы будем двигаться в удобном для тебя темпе, — Дин все еще стоит, не двигаясь и уставившись в стену. — Дин, этот месяц — наше время, прежде чем нас потащут в свет. Я уверен, что здесь найдется парочка мелких способов развлечения.
— Как думаешь, тут есть кабельное? — уходит от прямого ответа Дин.
— Я могу узнать. Не хочешь распаковать вещи и принять душ?
— Хорошо.
— Ты знаешь, как меня найти, если тебе что-нибудь понадобится?
— Домофон, ага, да.
Кастиэль на мгновение замирает, не зная, является ли неподвижность Дина приглашением отвлечь его или намеком уйти. Дин должен быть измотан — Кастиэль тоже ощущает усталость и очень хочет поваляться часок или около того. Такое чувство, будто они все еще на виду, и энергичные пляски, ставшие их свадьбой, приемом и фотосессиями, на самом деле не прекратились. Благодарение Богу хотя бы за этот месяц передышки.
— Я иду к себе, — сообщает Кастиэль. — И позвоню, когда ужин будет готов.
Дин кивает.
— Хорошо.
Кастиэль знал, что как только они выберутся из города, подальше от шума и суеты, где Наоми внимательно следила за каждым их шагом, все изменится. График теперь принадлежит им, пусть даже ненадолго, и они должны воспользоваться этим, пока могут. Кастиэлю также понятно, что его приоритеты не являются приоритетами Дина, поэтому, если во время ужина тот по-прежнему притихший и рассеянный, пока Кастиэль оглашает повестку дня на неделю, он не возражает.
На самом деле он абсолютно готов к тому, что Дин проспит все следующее утро. Кастиэль встает на рассвете — ведь существуют привычки, которые отказываются исчезать, — и поэтому удивляется, когда, приступив ко второй порции блинов, видит неторопливо входящего в кухню Дина. Тот одет в халат, голые икры мелькают под подолом, но волосы зачесаны, лишая Кастиэля удовольствия лицезреть всклоченного со сна Дина.
Вчера вечером они решили, что нет смысла пользоваться столовой — та чересчур официальна, а длинный стол слишком нелеп. На их собственной кухне есть совершенно пригодный для употребления стол, который прекрасно послужил им за ужином и, вероятно, подойдет для всего срока пребывания здесь.
— Охренеть, как далеко топать от спальни до завтрака, — Дин опускается на стул напротив Кастиэля. — Я просто так, к слову.
— В традиционных домах спальня членов королевской семьи соединена с небольшой комнатой для личной трапезы, — объясняет Кастиэль, — хотя, полагаю, это усложнило бы задачу слуг по доставке еды по стольким лестничным пролетам. Хорошо ли тебе спалось? Комната приемлема?
— Да, — Дин смотрит на тарелку Кастиэля. — Майкл постарался на славу.
— Я тебя разбудил? Это большой дом, я и не думал, что звук до тебя долетит.
— Нет, просто... Ты же знаешь, каково это — спать в чужой постели.
— Да, — Кастиэль наблюдает, как Дин встает и начинает шарить по кухне, обнаруживая в духовке бекон и сосиски, у плиты — яйца, а хлеб рядом с тостером. Дин, наполняя тарелку, торжественно кивает сам себе, очевидно, довольный тем, что еда соответствует его стандартам.
Возможно, они просто не должны ничего делать в течение первой недели или около того. Дин может расслабиться и насладиться королевской роскошью, а Кастиэль поисследует окрестности. Он почти может представить это, как давно заслуженный отдых. Не то чтобы он когда-либо нуждался в отпуске в университете.
— У меня есть мысль, — говорит Кастиэль. — Возможно, нам стоит расслабиться первые несколько дней. Нет нужды спешить.
— Нет, давай сразу перейдем к делу, — Дин одобрительно хмыкает, откусывая свой бутерброд. — Я начинаю нервничать, когда мне нечего делать.
— О, — удивленно произносит Кастиэль. — Ты уверен?
— Да, лучше сосредоточиться на работе, верно? Как мне следует одеваться? Я точно не знал... — Дин немного застенчиво улыбается, и Кастиэль внезапно понимает, почему его волосы так аккуратно причесаны.
— Ох, — Кастиэль не в силах подавить приступ смеха, и Дин настороженно смотрит на него. — Ну, здесь только ты и я. Сомневаюсь, что персоналу важно, как ты одеваешься, — он показывает на свою собственную одежду — свитер и брюки, — которые все еще пахнут его квартирой. — Это моя повседневная одежда.
Дин поднимает бровь.
— Ты так одеваешься для развлечения?
— Это удобно, — защищается Кастиэль. — И если я не одеваюсь для собственного удобства, когда могу, то какой в этом смысл?
— Вполне справедливо.
— Не всем же дано быть такими красивыми, не прилагая при этом усилий, как тебе, — Кастиэль качает головой, держа в руках чашку с кофе, и потягивает теплую жидкость. Дин быстро моргает, глядя на свою тарелку с завтраком. — Кстати, у тебя не было возможности посмотреть — если интересно, на втором этаже расположен спортзал. Я сам не пробовал, но, кажется, инвентарь исправный.
Дин рассеянно кивает, глядя на свой бутерброд. Он не хмурится, но Кастиэля все еще гложет чувство, будто он что-то упустил. Ему стоит быть внимательнее.
— Итак, — говорит Дин. — Чем займемся сегодня?
В течение дня Кастиэль обнаруживает, что Дин — способный студент. Кастиэль не знает, почему так удивлен, но так оно и есть, Дин не ноет и не ворчит, как перед свадьбой. Кастиэль полагает: разница в том, что дело уже сделано и Дин максимально вжился в свою новую роль. Кроме того, их «группа поддержки» больше не помыкает ими, и Дин знает, что нет смысла вымещать свою досаду на единственном человеке, который понимает его ситуацию не понаслышке.
Но они не торопятся. После того, как Дин переодевается, они начинают еще один обход дома — на этот раз в ритме лекции, пускай профессор и женат на своем единственном студенте.
В каждом углу и каждой комнате дома есть что-то, полезное для обучения. Они изучают карты в приемной, Кастиэль показывает ему военные базы Королевства, графство Хортус, которое Майкл отдал Кастиэлю в качестве приданого, маршрут, по которому Кастиэль путешествовал с Анной, когда они покинули двор и двинулись навстречу приключениям.
Они исследуют небольшую библиотеку, Кастиэль указывает на несколько классических произведений их известных писателей. Дин демонстрирует свои рудиментарные знания латыни и енохианского языка, и разделяет его строгие убеждения насчет пары томов беллетристики, которой Рэйчел — или кто-то еще — решил заполнить полки.
Они обедают в беседке в саду и общаются со своим поваром Элизабет, которая выходит обслужить их. Дин горячо хвалит ее кулинарные навыки.
Они гуляют по длинной галерее, изучая висящие там портреты. Портрет Михаила — разумеется, самый большой — изображает короля, стоящего в центре, обрамленного образами замка Акридж, стены и грозы над бушующим морем. Дин и Кастиэль на мгновение замолкают, глядя на картину, потому что это действительно слишком для мгновенного осмысления.
— Хороший подбородок, — наконец произносит Дин.
— Разве это важно?
— Не очень, но благодаря ему, на ваши деньги приятно взглянуть.
— Твое лицо лучше бы смотрелось на валюте, — говорит Кастиэль.
— Что... не... нет, — в длинной галерее нет окон, но даже в тусклом свете старых ламп Кастиэль может разглядеть румянец, ползущий по шее Дина. — Ты говорил, где-то здесь твое семейное древо?
— Ах, да, — под картиной есть маленький столик, в который встроен не сразу бросающийся в глаза ящик. Кастиэль открывает его — внутри набор тонких свечей. — Может, это и клише, но Майклу нравится.
— Изображение, — Дин наблюдает, как Кастиэль вставляет свечу в держатель. — Это свеча единорога?
— Да, — Кастиэль щелкает большим пальцем по фитилю, и от его прикосновения вспыхивает пламя. Мягкий голубой свет заполняет галерею, освещая темно-красные обои длинных стен. Все портреты висят только на одной стороне галереи, и не зря.
На другой — чистой — стене бумага мерцает и медленно вспыхивает серебряными линиями и буквами.
— Чувак, — Дин медленно шагает вперед. — Прямо гребаный греческий пантеон.
— Дин, — упрекает Кастиэль.
Дело не в том, что его генеалогическое древо имеет огромное количество имен; а в том, что связи между его членами сложны. Практически все связаны друг с другом, иногда двумя или тремя линиями, и визуальный образ этого нанесли на стены длинной галереи. Кастиэль передает свечу Дину, и тот медленно поворачивает ее, наблюдая, как изгибаются ветви, открывая новые углы и связи.
— Эй, а вот и ты, — у Дина хороший глаз, он заметил имя Кастиэля на восточной ветке. Следуя за линией пальцем, он замирает, и вглядывается внимательнее, отследив петлю. — Погоди, ты связан с Майклом через обоих своих родителей?
— Да.
— У вас что, в Королевстве не хватает нормальных людей, раз вы женитесь друг на друге?
— Не думай об этом как о родственном браке, — говорит Кастиэль. — Это способ держать своих врагов возле себя.
— Вон оно как, — рот Дина приоткрывается, и он уже другим взглядом рассматривает это впечатляющее семейное древо. — Черт, сынок.
— Таким образом, Корона гарантирует, что власть имущие делают все, чтобы Королевство продолжало работать по-старому. Каждый раз, когда кто-то близкий к трону женился на постороннем, все заканчивалось... Ну, есть очень веские причины, по которым мы известны своей ксенофобией.
— И все же вот он ты, — смеется Дин, качая головой. — Вышел за такого придурка, как я.
— Я женат на представителе благородного Дома, — твердо говорит Кастиэль. — В рамках соглашения, которое открыло новые торговые пути и договоренности между нашими странами, потому что — следуя тому же принципу, что и родственные браки — мы теперь семья. Теперь мы инвестируем в благополучие друг друга.
— Могу тебе сказать, что с нашей стороны это выглядит совсем не так, — Дин придвигается ближе, обводя линии пальцем, — Речь идет о торговых путях и получении помощи в вытеснении рейдеров назад вдоль границы. Это просто деловое предприятие.
— Неужели между этим такая большая разница?
Дин поворачивается, одаривая Кастиэля не слишком различимым в мерцающем голубом свете взглядом.
— Должна быть... — начинает он и вдруг в ужасе отдергивает руку.
— Кас, Кас, кажется, я что-то натворил.
— Что? — Кастиэль смотрит на то место, к которому только что прикоснулся Дин. — Сомневаюсь, что ты мог испортить гобелен ногтем.
— Просто проверь, ладно?
Кастиэль поглаживает рукой бумагу, но, кажется, все в порядке, имя Уриэля, написанное совершенной каллиграфией, сплетено над веткой, которая ведет к Кастиэлю и Анне. Дин все еще ерзает, наблюдая за Кастиэлем с нервным ожиданием мальчика, застигнутого перед разбитым окном. Это так странно видеть, особенно когда Дин тычет в него пальцем и почти в панике говорит:
— Чувак, скажи что-нибудь.
— Дин, все в порядке, — отвечает Кастиэль. — Даже если бы ты его порвал, это легко исправить.
Дин засовывает руки в карманы, все еще несчастный, несмотря на заверения Кастиэля.
— Весь этот чертов дом, братан, говорю тебе.
— Ты что, смущаешься? Из-за дома? Дин, я могу гарантировать тебе, что Майкл поставил на это место крест, ему все равно, что мы нарочно или случайно с ним сделаем. Откровенно говоря, я бы сказал, что он готов к худшему.
Дин фыркает.
— Должно быть, приятно, когда тебя так нагружают.
— Смотри, — Кастиэль берет Дина за предплечье, мягко сжимая, чтобы тот перестал ерзать. Он показывает на семейное древо. — Это семья Майкла. Внутренняя борьба так же укоренилась в нашей истории, как и родственные браки. Вполне нормально, что замки, поместья и усадьбы переходят из рук в руки один, два, или три раза в поколение, когда власть меняется. Крайне мило с твоей стороны попытаться уважать эту собственность, но Майкл этого уважения не заслуживает.
— Я думаю не о Майкле, — говорит Дин. — Я здесь гость, Кас. Может, ты и привык к шикарным хоромам, но я — нет. Мне все равно, кто владелец. Это хорошее место, и здесь такая история... Я просто не хочу ничего ломать, лады?
Кастиэль поймал себя на том, что улыбается.
— Очень предусмотрительно с твоей стороны.
— Заткнись, — бормочет Дин.
— Знаешь, ты так шикарно выглядел в своей парадной форме, что я почти забыл — ты ведь совсем не такой, — Кастиэль качает головой, удивляясь самому себе. — Конечно, всякий раз, когда ты открываешь рот, я снова вспоминаю.
— Что я никто?
— Что ты — темная лошадка, с которой Майкл, вероятно, не знает, как справиться, и я благодарен за это.
Дин замолкает, отворачиваясь, чтобы снова изучить семейное древо. Он всматривается в имя Кастиэля, буква «К» драматично извивается над остальными буквами. Рядом с ним наготове пустое место, еще не заполненное именем Дина.
— Ну а ты, Дин? — говорит Кастиэль. — Как насчет твоей семьи?
Дин пожимает плечами.
— Ты же знаешь о моей семье. У нас определенно нет всего этого, — он машет на дерево, на этот раз осторожно, чтобы не коснуться бумаги. — То есть, Кэмпбеллы довольно эпичны, но мы с ними не близки. То же самое относится и к другим Винчестерам, не припомню, чтобы встречал их больше нескольких раз.
— Значит, ваши ближайшие родичи... на островах?
— Да, думаю, можно сказать и так.
— Ну а ты?
— А что я? — Дин, ухмыляясь, искоса смотрит на него. — Ты же знаешь, каковы охотники. Боюсь, все эти истории — правда.
— Понятно... — Кастиэль замолкает, но Дин уже возвращается к изучению древа, хотя теперь держит руки за спиной. Он кивает, когда находит знакомые имена, и приходит в замешательство, обнаруживая некоторые из особо близкородственных браков.
Кастиэль снова поражен тем, как сильно Дин старается. Ему это не нужно, и, видит Бог, Кастиэль знает множество людей, которые не стали бы беспокоиться, окажись они на его месте. Но Дин сосредоточен, понятлив и выкладывается на полную, и если бы Кастиэль знал какой-нибудь способ заставить его, по крайней мере, чувствовать себя здесь лучше и непринужденнее, то он немедленно им воспользовался бы.
На самом деле, кое-что есть.
— Давай прогуляемся, — говорит Кастиэль.
Дин хмурится.
— Что?
— Съездим в город. Я никогда там не был, в отличие от тебя. Ты можешь показать его мне.
— В город? — эхом откликается Дин. — Это... разве нам можно это сделать?
— Да.
Уголки рта Дина ползут вверх.
— Кас, ты только что это придумал?
— Нет, — отвечает он. — Да.
Рэйчел не в восторге, но это ее работа — страдать всякий раз, когда у кого-то из них в голове появляется идея, не санкционированная Короной. Кастиэль и Дин находят ее в доме для персонала и передают свою просьбу, на что она вздыхает, проверяет свой органайзер, а затем неохотно говорит:
— Можете поехать, но мы с Вирджилом отправимся с вами.
— Зачем... — начинает Дин, но тут же захлопывает рот, когда Кастиэль кладет руку ему на плечо.
— Можете наблюдать, — говорит Кастиэль Рэйчел, — но это все.
— У нас будет сопровождающий? — возмущается Дин. — Серьезно?
Вирджил, слушавший весь разговор с вежливого расстояния, подхватывает:
— Телохранитель, господин.
Дин ворчит, но это ворчание длится только до тех пор, пока он не обнаруживает, что Корона снабдила их личным транспортом, ожидающим в гараже. Когда Дин видит машину, он издает звук, похожий на хрип астматика на грани утопления, хотя на дилетантский взгляд Кастиэля это — всего лишь машина.
— Что значит «просто машина»? — недоверчиво повторяет Дин. — Это «Фэллон» пятьдесят четвертого года, их таких выпустили всего дюжину, и вообще, откуда он у Майкла? Я думал, вам не нравятся наши вещи.
— О нет, — возражает Кастиэль и через плечо Дина видит, как Вирджил слегка нахмурился, услышав замечание Дина о своем короле. — Думаю, ты поймешь, что Майкл высоко ценит изобретательность и инженерные таланты Республики, — затем не удержался и добавляет: — Это всего лишь машина, Дин.
— Ага, а я просто симпатичный сукин сын. Садись, Кас. Я поведу.
— Нет, господин, я должен отвезти вас, — возражает Вирджил. — В противном случае, это было бы неуместно.
— Дин поведет, — твердо говорит Кастиэль. — Вирджил, ты сядешь сзади с Рэйчел.
— Что? — Вирджил в поисках поддержки смотрит на Рэйчел, но та лишь равнодушно пожимает плечами.
— Пожалуйста, отдай ключи Дину, — Кастиэль кивает, когда тот неохотно передает ключи, и Дин радостно вскрикивает. — Хорошо.
Дин проходит мимо Кастиэля к водительской двери, по пути толкая Кастиэля в плечо и шепча:
— Ну ты и сволочь, Кас.
Может, он и прав, но сволочной муж Дина успешно организовал для них поездку в город Илчестер. Рано или поздно им пришлось бы спуститься туда, чтобы появиться на публике, и это вполне может произойти раньше, а не позже. День выдался прекрасный, и небо чистое и голубое, когда они выезжают из гаража, оставляя дом позади.
У Дина ужасная позиция для водителя — руки лежат на руле асимметрично, а плечо почти прижато к двери в какой-то позе «а-ля кинозвезда», по-видимому, естественной для него. Через открытые окна радостно дует ветер и наполняет машину ароматом сосен и листьев горного леса. Дин широко улыбается, значит, ему нравится.
— Кас, ты водишь машину? — спрашивает он.
— У меня есть права, — Кастиэль закрывает глаза и делает глубокий вдох. Ему почти кажется, что он вернулся в Королевство, хотя деревья здесь гуще и воздух влажнее. — Но я давно не ездил. У меня нет своего автомобиля.
— А у меня... — Дин коротко качает головой, словно отвлекся, но это вряд ли, поскольку дорога свободна и ворота широко открыты, чтобы выпустить их с холма. — У меня «Импала» шестьдесят седьмого года, в Сент-Ливане. Меньше «Фэллона», но двигатель круче — ревет, как зверюга.
— Звучит опасно.
— Черт возьми, да, — смеется Дин. Здесь нет очевидной шутки, но Кастиэль тоже улыбается — волнение Дина заразительно. — Господи, какая милая машина, не надо держать ее взаперти.
— Можешь брать ее, когда пожелаешь, — Кастиэль оглядывается на заднее сиденье, где Вирджил поджимает губы и старается не смотреть с осуждением, но Рэйчел согласно кивает. — Уверен, ты окажешь ей услугу.
Дин не колеблется, когда они достигают первого перекрестка, по-видимому, он достаточно хорошо знаком с этой областью, и знает повороты, которые приведут их к цивилизации. Довольно скоро деревья уступают место открытым полям, усеянным редкими домами и сараями, а через несколько минут показывается сам город.
— Эй, — взволнованно говорит Дин, — он все еще здесь! — ему не требуется много усилий, чтобы объяснить: несколько лет назад его отправил сюда Совет с одним из многочисленных поручений по поддержанию мира. Комментарии Дина — не столько естественный поток объяснений, сколько скачки от темы к теме, представляющей для него интерес — тут забавный указатель, там — переулок с памятной дракой в баре, в которую он однажды ввязался. Ему просто повезло, что Кастиэль поспевает за его мыслью.
— Отсюда вы можете видеть крепость, — Дин дергает головой на восток, туда, где над крышами зданий, на переднем плане видны верхушки старого оборонительного сооружения. — Идеальный вид для наблюдения за морской линией во время сезона миграции кракена.
— Должно быть, это было захватывающе, — говорит Кастиэль.
— Не совсем. Предпочитаю твердую почву под ногами.
Кастиэль вздрагивает от удивления.
— Тебе пришлось плыть, чтобы добраться до кракена? Лично?
— Я практичный парень, что тут скажешь? — похоже, это вопрос чести для Дина, который самоуверенно ухмыляется Кастиэлю. — Это лучше, чем торчать целый день в библиотеке.
— Откуда мне знать, я слишком занят взрывами.
Дин удивленно таращится на него.
— Подожди, что?
— Я — профессиональный алхимик, Дин, — Кастиэль закатывает глаза, увидев выражение его лица. — Как ты думаешь, кто создает заклинания и зелья, которые ты используешь в своей работе?
— Хранители Знаний.
— Всего лишь континентальное подразделение нашей Гильдии Алхимиков. Это практически одно и то же.
— Ну, — бормочет Дин, — у нас более крутое название.
— Нет, оно претенциозно и непонятно с какой стати гендерно специфично.
— О боже, ты говоришь, как Сэм.
— Это должно тебя беспокоить, поскольку ты все-таки женился на мне.
Дин смотрит на него широко раскрытыми испуганными глазами, а потом разражается смехом. Кастиэль держится целых две секунды, а потом тоже смеется, хотя и не так громко и от души, как гогот, заполняющий их машину.
Иногда идеи Кастиэля — очень хороши.
— Эй, — говорит Дин, отсмеявшись. — Там готовят потрясающие чизбургеры. Пускай не в пятерке лучших, но чертовски близко.
Кастиэль следует в направлении, указанном Дином, к ряду магазинов, которые, по-видимому, знаменуют центр города. Тем не менее, это тихая часть Илчестера, поскольку более оживленные порты и рыбные промыслы находятся дальше на восток, и это напоминает Кастиэлю его собственный тихий университетский городок. Никаких небоскребов и оживленных улиц, и будь все иначе, Кастиэль, возможно, даже решил бы приехать сюда ради собственного досуга.
— Можешь остановиться и взять парочку, — говорит Кастиэль. — Я бы хотел попробовать.
— Правда? — удивляется Дин, как будто Кастиэль собирается отказать ему в чем-то, от чего он весь светится. — Ладно, только дай мне найти место для парковки.
— Можешь припарковаться на обочине, — Кастиэль оглядывается назад. — Рэйчел?
— Да, вы можете парковаться в неположенном месте, — сухо отзывается та. — Я разберусь. Идите и покупайте свои... что бы там ни было.
В это время дня здесь не слишком много людей, поэтому их роскошный автомобиль не привлекает немедленного внимания. В любом случае, это интересная контрольная проверка, и Рэйчел добровольно остается в машине, пока Вирджил следит за ними с корректного расстояния, когда они идут к ларьку с гамбургерами.
За прилавком стоит молодая женщина, с другой стороны — молодой человек, готовящий заказы. Когда они приближаются, молодая женщина останавливается, и Кастиэль с удовольствием наблюдает, как Дин включает очарование — представляется и спрашивает о блюде дня.
Это стихия Дина. Может, и не совсем родной город, но достаточно близко — Илчестер был в руках Республики достаточно долго, чтобы следы Королевства, некогда владевшего им, были похоронены или закрашены. Кастиэль знает, что такое гамбургеры, но варианты и стили, перечисленные на доске за спиной их официантки, для него практически иностранный язык — и зачем так много различных видов кетчупа?
— Я возьму специальное блюдо — все, что в нем есть, и побольше горчицы, — говорит Дин. — А он будет «Крутого Медвежонка» без солений. Стойте, Кас, ты любишь соленые огурцы?
— Я не против.
— Хорошо, зачеркните, пусть будут и соленья.
— Купи что-нибудь для Вирджила и Рэйчел, — говорит Кастиэль.
— Ладушки.
Как только их заказы готовы, официантка приступает к работе, и Дин слегка подпрыгивает от нетерпения. Кастиэль вполне уверен, что Элизабет могла бы приготовить приличный бургер, если бы он попросил. Возможно, Дин слишком застенчив для просьбы, поэтому Кастиэль мысленно отмечает позаботиться об этом, когда они вернутся в дом.
За спиной их официантки на них смотрит второй сотрудник. По сути, его лицо — воплощение контролируемой паники. Кастиэль вежливо улыбается и наклоняет голову.
— Здесь раньше был газетный киоск, — рассеянно говорит Дин. — О, таксофон.
— Да, я знаю, что такое таксофон, — отвечает Кастиэль.
— Я имею в виду... — Дин виновато кашляет и шепчет: — Насколько плохой была бы идея воспользовался им прямо сейчас? Ты знаешь, что в доме я не нашел ни одного телефона?
— О, — удивленно произносит Кастиэль. — Думаю, это часть изоляции нашего традиционного медового месяца. Теоретически мы должны, не отвлекаясь, использовать это время, чтобы узнать друг друга. Хочешь, я спрошу у Рэйчел? Где-то должен быть телефон.
— Нет, я не хочу создавать проблем.
— Не глупи, — настаивает Кастиэль. — Ты не должен быть ограничен нашими традициями. Я поговорю с Рэйчел.
— Здорово. Спасибо, Кас, — Дин засовывает большие пальцы за пояс и медленно поворачивается, осматривая улицу. Достаточно легко определить точный момент, когда Дин замечает горстку людей на противоположной стороне дороги, которые пытаются сделать вид, будто они просто бродят вокруг. — Э-э.
Кастиэль прислоняется к плечу Дина — достаточно близко, чтобы прошептать:
— Ты только что участвовал в свадьбе знаменитостей.
— Конечно, — отвечает Дин, — но на мне обычная одежда. И на тебе. Как они узнали?
— Твое лицо нелегко забыть.
— Что, — Дин пытается найти подходящую реплику, открывая и закрывая рот, пока что-то не ловит его взгляд, и он с облегчением не отворачивается, отвлекаясь. Из-за угла кабинки выглядывает ребенок — кажется, девчушка, — и смотрит на них снизу вверх. Кастиэль предпочел бы улыбнуться и двинуться дальше, но Дин — не Кастиэль.
— Мэм, я закончу через секунду, и придет ваша очередь.
Ребенок что-то говорит, слишком тихо, чтобы Кастиэль мог разобрать. Дин немного наклоняется.
— Простите, не расслышал, — она повторяет, и Дин вздрагивает, а потом хихикает.
— Что она сказала? — интересуется Кастиэль.
Дин что-то говорит девочке, ожидая, пока та кивнет, а потом поворачивается к Кастиэлю.
— Она сказала, что хочет когда-нибудь найти своего собственного принца.
Девчушке явно не больше шести лет.
— Принцев переоценивают, — говорит Кастиэль.
Дин цыкает на него и хлопает по руке.
— Кас хочет сказать, что принцы бывают в самых разных упаковках, и иногда это совсем не то, что ты думаешь. Тебе стоит смотреть внимательно. Это понятно, детка?
Она кивает, а затем ускользает, и бежит вверх по дороге к слегка испуганному взрослому. Дин машет им рукой, и Кастиэль тоже улыбается — не стоит нервировать людей своим присутствием.
— Хватит делать такое лицо, Кас, — предупреждает Дин. — Малышка просто хотела поздороваться.
— Мне неудобно общаться с детьми.
— Дети — просто маленькие люди.
— Ты исходишь из того, что мне комфортно с людьми.
Дин фыркает.
— Ты меня подловил, — он оживляется, когда официантка подходит с готовым заказом, упакованным в здоровенный бумажный пакет. По-видимому, она также в курсе ситуации, если судить по деревянной улыбке, исказившей ее черты.
— Ваш заказ, — говорит она. Затем пристально смотрит на них и делает реверанс. — Ваша Светлость.
— Эй, ничего подобного, — возражает Дин.
— Спасибо за быстрое обслуживание, — мягко говорит Кастиэль, передавая деньги. — Пожалуйста, сдачу оставьте себе.
Дин берет их пакеты, ждет, пока они отойдут на приличное расстояние от ларька, а потом шепчет Касу:
— И что, теперь всегда будет так? Как я смогу что-то сделать, когда вернусь на работу?
— Это новизна, — объясняет Кастиэль. — Новизна проходит. Кроме того, думаю, нервничают они из-за меня. В конце концов, ты один из них.
— Еще одна причина, чтобы ты откусил большой кусок от своего бургера у всех на виду, — Дин опускает руку в пакет, вытаскивая один из огромных завернутых гамбургеров и кладет в руки Кастиэля. — Вот. Наслаждайся. Теперь ты один из нас, поздравляю.
— Поедание гамбургера, делает меня одним из вас?
— Не подвергай сомнению наши пути, — говорит Дин. — Ешь.
Кастиэль драматично вздыхает, но открывает упаковку и приступает к раннему ужину.
Гамбургеры были ужасной идеей. Еще хуже была картошка фри, которую Дин заказал в качестве гарнира: «Ты должен попробовать картошку фри, чтобы запить ее, Кас» — так что ко времени окончания поездки и возвращения в дом Кастиэль находится на грани того, что Дин радостно определяет, как «пищевая кома».
— Вот что происходит, когда не меняешь свою диету, — говорит Дин, направляя Кастиэля в дом и отмахиваясь от Вирджила и Рэйчел, которые возвращаются в свои комнаты. Вирджил даже не притронулся к гамбургеру, однако Рэйчел храбро прикончила свой и признала, что было неплохо. — Тебя уносит.
— Это бессмысленно, — протестует Кастиэль, снимая куртку и передавая ее Дину, чтобы тот повесил его. — Порция ведь даже не была большой.
— Не была большой... — присвистнул Дин. — Мама будет рада пригласить тебя на День Благодарения. Ты уничтожил эту штуку как чемпион.
Слова звучат, как похвала, поэтому Кастиэль вежливо отвечает:
— Спасибо.
Каким-то образом они оказываются в телевизионном зале, где Кастиэль садится на диван и впадает в смутную отрешенность, замечая краем сознания, как Дин ходит по комнате, открывая шкафы и разговаривая сам с собой, пока громко не восклицает: «Ага!», и затем экран телевизора оживает.
— Кас, смотри, — Дин машет чем-то перед его лицом. — Нашел на полке. У кого-то здесь должно быть чувство юмора.
Это видеозаписи, кажется фильмы, некоторые даже выглядят знакомыми. Дин выложил несколько кассет на стол, и Кастиэль в конце концов признает их общность: это исторические фильмы, многие из которых — кричащие, чрезмерно драматические постановки, и по крайней мере один из них, насколько ему известно, запрещен в Королевстве.
— Это кажется зловещим, — говорит Кастиэль.
Дин вставляет одну из кассет в проигрыватель, а затем практически плюхается на диван, заставляя Кастиэля подпрыгивать, когда подушки сдвигаются.
— Мы должны идти в ногу, да? Как насчет фильма в день? Я многому научусь за короткое время.
— Сомневаюсь, что эти «хроники» точны.
— Но именно для этого ты здесь. Скажешь мне, когда они облажаются. Я начну с этого фильма про Рафаэля. Эй, напомни мне попросить Рэйчел купить нам попкорн, ладно?
— Какой это Рафаэль? — спрашивает Кастиэль. — Первый, второй или третий?
— Не знаю, чувак, я просто работаю на пульте.
Есть менее продуктивные способы завершить день, это точно. Кастиэлю нравится диван, еда, которую он съел, тепло, исходящее от Дина со стороны дивана. Кажется, уместно закончить все фильмом, имеющим отношение к их интересам, даже если Кастиэль едва может держать глаза открытыми.
— Это должно быть так странно для тебя, — говорит Дин. — Твоя семейная история тоже экранизирована?
— Ты же понимаешь, что сейчас они, наверное, снимают фильм о нас.
Дин давится.
— О, нет.
В ходе просмотра фильма Кастиэль то отключается, то вновь просыпается, но в конечном итоге понимает, что это рассказ о короле Рафаэле II, чья эпоха была около двухсот с лишним лет назад во время второго расширения Королевства. Дин не кажется любителем таких хроник, но, похоже, он искренне увлечен, иногда смеется или стонет, или комментирует глупость того, что происходит на экране. Порой Кастиэль даже может обратить внимание на то, что там происходит, указывая на раздражающие недочеты или удивительную точность в том, как разворачивается история.
— Значит, ты не ее потомок? — интересуется Дин.
— М-м, нет, — отвечает Кастиэль, подавляя зевок. — Ни я, ни Майкл не принадлежим к ее роду. Мы происходим от ее младшего брата.
— Герцога? Того жуткого усача?
Кастиэль прижимает подушку к груди, веки тяжелеют.
— Да.
— Значит, не повезло.
— Это всего лишь кино. Слушай, они даже Тулбот показали неправильно. Он никогда не был крепостью, это — город. У них даже нет башни, в которой я родился, а она была возведена в начале, — может, Кастиэлю стоит на этом закончить? Он может заснуть в любой момент, и его спина возненавидит его за это, каким бы удобным ни был диван.
— Кас, — тихо говорит Дин. — Ты родился в тюрьме?
— М-м-м, нет, все не так просто. Моя мать находилась под домашним арестом, когда я родился. Будучи двоюродной сестрой короля, она была обеспечена всеми удобствами и атрибутами, подобающими ее рангу, поэтому жила в королевских апартаментах.
— Да, королевских апартаментах в тюрьме.
Кастиэль откидывает голову на спинку дивана, отворачивается и сонно моргает, глядя на Дина. Между ними не так много пространства, и даже в тусклом свете Кастиэль может сказать — Дин снова потрясен, и он не может понять, почему. Можно подумать, Дин постоянно забывает, насколько они разные, пережили разные обстоятельства и им было позволено принимать разные вещи как должное.
Не то чтобы Кастиэль много знал о том, что пережил Дин. Он не хочет грустить, поэтому подавлял это чувство весь день, но прямо сейчас, в непринужденной интимности телевизионного зала, он поражается тому, как мало знает о Дине, как редко тот делился информацией о своей жизни. Не похоже, что он имеет право требовать от Дина рассказать ему хотя бы половину того, чем сам Кастиэль свободно с ним делится, но он хочет — жаждет этого — и понятия не имеет, как выразить эту жажду, не заставляя Дина закрыться или сбежать.
— Значит, твою маму казнили после твоего рождения?
Кастиэль кивает.
— А отец погиб в битве при Бриджмене, за несколько месяцев до этого.
— То есть ты никогда не знал своих родителей?
— Дин, ничего страшного. Я не скучаю по тому, чего не знаю, — Кастиэль зевает. — Моя сестра, возможно, помнит их, но она не слишком много говорила об этом — думаю, этот период слишком болезненный для нее. Мне повезло, что она была в моей жизни.
— Твоя сестра, Анна? — спрашивает Дин. — А где она сейчас?
— Наверное, где-то здесь. Она покинула государство Майкла несколько лет назад, но мы до сих пор иногда переписываемся.
— Иисусе.
— Хороший он писатель. Мне нравится его книга.
— Это не смешно, Кас.
Если бы Кастиэль был более бодр, он, возможно, смог бы расшифровать мрачный взгляд, которым Дин смотрит на него. Снова ведется еще один разговор поверх того, что вслух, и Кастиэль ощущает тепло, не имеющее ничего общего с откровенно коварной местной горчицей Илчестера.
Этот диван хорош, и момент хорош, и то, что Дин смотрит на Кастиэля, словно он важен, тоже хорошо. Чувственная память решает поднять голову, напоминая ему, что Дин также очень приятно пахнет, и было бы неплохо, если бы Кастиэль мог добавить это ко многим другим приятным вещам, которые принес им этот вечер.
— Ты настроен очень серьезно, — замечает Кастиэль.
— Эй, не меняй тему.
— Мне нравится это в тебе, — Кастиэль наклоняется, позволяя силе тяжести сделать большую часть работы, приближая их плечи достаточно, чтобы коснуться. Дин хмурится, и хотя Кастиэлю не всегда это нравится, его лицо так интересно меняется, становясь вблизи еще интереснее.
Можно ли чувствовать себя как на иголках, находясь в чьем-то присутствии? Вероятно, возможно, поскольку Кастиэль чувствует это сейчас, приближаясь, и старательно наблюдая за тем, как движется бровь Дина и меняется его рот, который настолько интересен, что Кастиэль должен взять и поцеловать его.
Дин резко отшатывается, широко раскрыв глаза.
— Э-эй.
Кастиэль замирает, внезапно проснувшись. Жар заливает лицо, когда до него доходит, что он сделал, что предполагал, и о чем забыл.
— Прости, — выпаливает Кастиэль, резко садясь. — Я не... я бы никогда не воспользовался тобой, Дин.
— Чувак, да все нормально, — вечер испорчен, Дин неловко кашляет и пытается незаметно отодвинуться от него. Кастиэль — дурак. — Ты устал, я понимаю.
— Я бы никогда не позволил себе вольностей с тобой, — настаивает Кастиэль. — Я плохо соображал.
— Конечно, да, эй, кажется, тут сейчас интересный момент, — Дин больше не смотрит на него, слишком занятый возней с пультом.
Это был такой хороший день. Кастиэль не понимал, насколько ему было хорошо, пока он не взял и не испортил все. Теперь от усталости не осталось и следа, руки слишком холодные, а живот неприятно скрутило. О чем он только думал?
— Кас, все в порядке, — повторяет Дин, на этот раз мягче. — Как насчет того, чтобы забыть об этом, а?
— Хорошая идея, — говорит Кастиэль. — Я согласен, спасибо.
— Здорово.
Разве что забыть о произошедшем пять минут назад легко лишь в теории, если только нет в запасе какой-нибудь способности перемещаться во времени — навык, находящийся за пределами даже Кастиэля. Шум телевизора помогает, но ненамного — тикают секунды с минутами, и он почти воочию видит свой шанс спасти ситуацию, уползая куда подальше с глаз долой.
— Я устал, — объявляет Кастиэль. — Пожалуй, пойду спать.
— Ты уверен? Думаю, что кому-то здесь скоро надерут задницу.
— Я вполне уверен, что знаю, чем все закончится, — Кастиэль медленно встает. — Ты справишься тут один?
— Да, тогда увидимся завтра.
— Спокойной ночи, Дин.
— Спокойной ночи, Кас.
Кастиэль пытается хотя бы порадоваться тому, что, выходя из комнаты, он не спотыкается. Все не так уж плохо, говорит он себе. Все еще можно спасти, Дин, кажется, достаточно зрел, чтобы простить нарушение границ и двигаться дальше.
Тем не менее, Кастиэль ждет, пока не окажется в уединении своих покоев, а потом падает лицом вниз на кровать и разочарованно стонет.
Кастиэль может не до конца понимать Дина, но он думает — или, по крайней мере, ему так хочется, — что тот не будет прибегать к двуличию. Кастиэль первым признал бы, что сам порой бывает двуличным — это распространенная манера общения при дворе: говорить полуправду, сквозь нее или вовсе дико выворачивая ее ради своих целей, а вот Дин освежает своей открытой эмоциональностью. Когда он расстроен, то ясно дает это понять словом или действием.
Точно так же Кастиэль надеется, что когда Дин не расстроен, то ведет себя соответственно. По сути, он надеется, что тот предпочтет честность вежливости.
Когда на следующее утро Кастиэль, наконец, направляется на кухню, чтобы позавтракать, он встает напротив Дина и говорит:
— Я хочу исправить свою ошибку.
Волосы Дина взъерошены, хлопковая рубашка измята, но он смотрит Кастиэлю прямо в глаза. Полусонный, но не смущенный.
— Лиз испекла блины. Можешь подать мне тарелку? С куском масла, да, побольше сверху? И медом, ага, здорово.
Кастиэль выполняет просьбы и ставит тарелку перед Дином. Тот кивает.
— Как насчет кофе? Черный, с двумя кусочками сахара.
После получения указанного кофе плюс фиксации фильтра — Дин говорит, что его нужно заменить, хотя, на взгляд Кастиэля, тот выглядит совершенно новым, — он просит яичницу, и Кастиэль наконец понимает, что именно делает Дин. Затем Дин замечает, что до Кастиэля дошло, и усмешка, которую тот, по-видимому, подавлял, пока Кастиэль возился на кухне, сияет в полной мере.
Кастиэль смотрит на кофейные кружки, которые все еще держит в руках, и ставит их на стол.
— Эй, чувак, — говорит Дин с такой улыбкой до ушей, что Кастиэль от удивления падает на свое место, — ты же сам хотел.
На мгновение Кастиэль теряет дар речи, наблюдая, как Дин поглощает свой обильный завтрак.
— Так вот как ты управляешься со своим братом?
— Не знаю, но мне кажется, к тебе я лучше отношусь.
— Есть такая мысль.
— Послушай, Кас, — ласково говорит Дин. — Мы связаны друг с другом, так что давай не будем плодить неловкость, ладно? Итак, границы — важны. Договорились?
— Договорились.
— И ты оставишь эту тему, идет?— когда Дин не сразу получает ответ, он тычет вилкой в сторону Кастиэля. — Договорились?
— Да, — Кастиэль вздыхает. — Договорились.
Дин лучезарно улыбается. Кастиэль занят своим кофе, расстроенный, но довольный тем, как Дин справляется с ситуацией. Это не та техника, которую Кастиэль использовал бы или вообще придумал, но Дин демонстрирует свою зрелость и умение идти на компромисс необычными способами. Кастиэль не может решить, сделает ли это его силой, с которой нужно считаться, или безнадежной беспомощностью, как только он прибудет ко двору Майкла.
Великодушие. Майкл и знать не будет, что делать с Дином. Эта мысль заставляет Кастиэля улыбнуться.
— Понравился кофе? — говорит Дин. — Ты только попробуй эти чертовы блины. Нужно спросить Лиз, как она делает их такими пышными.
— Она наверняка рада, что у нее есть такой благодарный едок.
— Ага, тебе просто повезло, что я оставил для тебя пару пустых мест в списке планирования еды, — Дин машет за плечо и, конечно, блокнот на дверце холодильника уже заполнен просьбами Дина о еде. По-видимому, его комплексы в отношении просьб существуют только до тех пор, пока он не узнает людей, которых наняли, чтобы сделать их пребывание комфортным.
— Я с нетерпением жду возможности попробовать больше ваших блюд. Ой, чуть не забыл, — Кастиэль быстро выбегает из комнаты и возвращается на кухню, заложив руки за спину. — У меня есть хорошие и плохие новости. С чего начать?
Дин косится на Кастиэля.
— С плохих.
— Я только что говорил с Рэйчел. Она сказала, что телефон есть в другом здании, но запретила нам использовать его без особой необходимости. По ее словам, это добровольно-принудительная просьба Майкла.
Дин сникает.
— Ладно, так и думал, что шансов мало. А хорошие новости?
— У нас есть письма! — Кастиэль протягивает руки, радостно размахивая небольшой стопочкой, которую получил от Рэйчел. Дин так же оживляется и пытается схватить письма, пока Кастиэль не отдает ему его часть.
Они неспешно завтракают, оба увлеченные нечаянной радостью.
Кастиэлю пришло письмо от Бальтазара, в котором говорится о волнениях и приготовлениях при дворе к приезду Кастиэля и Дина. Хотя Майкл послал эмиссаров присутствовать на свадьбе от его имени, второй большой прием будет проведен для них, как только они прибудут — без сомнения, чтобы продемонстрировать щедрость короля для эмиссаров Республики.
Есть письмо от Анны, которое прибыло в квартиру Кастиэля на территории кампуса несколько недель назад и было перенаправлено сюда. Оно короче и менее яркое, но более личное — из-за описании работы, сделанной в ее доме, и высказанной надежды, что в один прекрасный день она сможет принять его у себя. Письмо достаточно старое, чтобы в нем не было упоминания о свадьбе Кастиэля, о которой она наверняка услышала уже после отправки.
Остальные — открытки и письменные поздравления от лордов и студентов по поводу его свадьбы. Большинство отправителей Кастиэль даже не знает. Он поднимает глаза, чтобы поделиться этим с Дином, но колеблется, замечая мрачное выражение его лица.
— Все в порядке?
Дин колеблется, и Кастиэль замечает, что за то время, что он прочитал почти все, у Дина открыто всего одно письмо, остальные еще нетронутые.
— Это от Сэма. Мама переслала его мне. Судя по дате, он прислал его сразу после того, как объявили, что мы поженимся.
— О, — говорит Кастиэль.
— Ага, — Дин хмурится, глядя на письмо. — Ему и в голову не пришло, что я могу занять его место.
Кастиэль кивает. С точки зрения Сэма это вполне разумное предположение. В конце концов, Совет уже выбрал для контракта младшего Винчестера — значит, старшего, видимо, сочли слишком неконтролируемым или совсем неподходящим для их целей. Сэм предположил бы, что из-за его отъезда свадьбу просто отложили или сразу отменили бы. Судя по хмурому взгляду Дина, реакция Сэма на неожиданный поворот событий вызывала тревогу.
— Мне нужно ответить на него, но как? — говорит Дин. — Малыш прислал его с заставы, сейчас он может быть где угодно. Этому болвану лучше не приближаться к границам. Там меньше властей, значит, теоретически ему будет легче скрываться, но это просто... Ох, черт, он бы точно сделал это.
— Ты мог бы написать что-нибудь и отправить родителям, чтобы те переслали ему, когда смогут, — предлагает Кастиэль. — Или у тебя есть способ подать сигнал брату? Он знает какое-то знаковое место, куда он может пойти и забрать твое письмо?
— Сэм слишком умен, он знает, что они могут использовать это, чтобы поймать его, — Дин откидывается на спинку стула, потирая виски. — Я просто хочу, чтобы он понял, что я в порядке. Он не поверит, если это не будет исходить от меня.
— Точно так же, как ты не поверил бы, что с Сэмом все в порядке, если бы это не исходило от него?
Дин удивленно фыркает, улыбаясь.
— Да. Я просто надеюсь, что он не сделает какую-нибудь глупость, вот и все.
— Ты сам только что сказал, что веришь в его интеллект.
— Ум бывает разным, — говорит Дин. — Ускользнуть от властей — это одно. Эта его цыпочка, Руби, надеюсь, ценит то, что у нее есть.
— Даже если и нет, Сэм самодостаточен, — говорит Кастиэль. — Если он похож на тебя, наверняка переживает из-за того, как все обернулось.
Дин фыркает.
— Да уж.
— Тебе все равно надо написать ему. Возможно, сейчас и нет возможности связаться с ним, но это поможет тебе собраться с мыслями. Может, поймешь, как доставить ему это послание.
— Ты правда так думаешь?
— Да, — это, кажется воодушевляет Дина, и он кивает с новой решимостью. — Я видел в библиотеке письменные принадлежности и пишущую машинку, — добавляет Кастиэль. — Может, проведешь сегодняшний день, отвечая на письма?
— Ты не против?
— Конечно, нет. Я займусь тем же самым. Встретимся потом за обедом?
Дин благодарно улыбается.
— Мне подходит.
Помимо кратковременного промаха Кастиэля, их первый день в доме в значительной степени задает тон для последующих. Они снижают интенсивность обучения Дина, оба молчаливо соглашаясь по ходу дела действовать по обстоятельствам.
Однако едят они всегда вместе — это определенность в установившейся рутине. Личная кухня превращается в конференц-зал, ее стены становятся самыми привычными в доме.
Дни начинаются с общего завтрака. Дин иногда капризен, иногда болтлив и взволнован, он всегда носит одну из своих футболок с изображением поп-культуры или символики рок-н-ролла. Как только они заканчивают, кто-то — обычно Кастиэль — предлагает чем-нибудь заняться до конца утра, и они это и делают. До сих пор они изучали кое-какие книги в библиотеке, исследовали дальние территории и посетили старый храм, а также засели в галерее, чтобы более подробно и в контексте изучить портреты.
Вместе же они и обедают, после чего Дин уходит — иногда вздремнуть в своей комнате, а иногда позаниматься чем-то в доме; Кастиэль однажды нашел его в гараже, сидящим на капоте «Фэллона» и читающим книгу. По непонятной причине тот был крайне смущен, когда его поймали. Собственные ежедневные занятия Кастиэля на самом деле столь же обыденны — он пишет в гостиной, проводит время с боксерской грушей в спортзале, пропалывает сорняки в саду — к ужасу Рэйчел — и так далее.
Ужинают вместе, а затем, как и в первый день, Кастиэль присоединяется к Дину, чтобы посмотреть фильм в телевизионном зале. Теперь он следит за тем, чтобы сидеть в своем кресле и внимательно смотрит любой фильм, который выбирает Дин.
Эти дни обыденны, и Кастиэль — он думает, что, возможно, и Дин тоже, — благодарен за это. Кастиэлю практически кажется, что они — просто новые соседи по комнате, пытающиеся найти способ сосуществовать. Это почти удобно. Пару раз они портят друг другу нервы — это нормально, даже ожидаемо — Кастиэлю не нравятся легкомысленные оскорбления Дином Королевства — «Ты должен признать, Кас, это странно». «Я ничего не должен признавать», — и Дин иногда бывает нетерпелив, когда Кастиэль не понимает то, что ему кажется очевидным.
Несмотря на все это, Кастиэль следит за границами личного пространства Дина, гарантируя, что больше не будет никаких попыток поцелуев вообще.
Конечно, этот медовый месяц не только для образования Дина. Кастиэль тоже учится — изучает Дина, его жизнь, его народ, те части света, которые не имел привилегии узнать вне книг. В некоторых отношениях Дин — живой представитель Республики, избегающий или пренебрегающий старыми традициями и не видящий смысла во многих собственных. Но в других отношениях он так же консервативен, когда дело доходит до приличий: кричит на Кастиэля: «Надень эту проклятую рубашку!» в тренажерном зале, когда нет никого вокруг, кого интересовало бы поддержание приличий.
Дин может стесняться делиться подробностями личного характера, но более чем счастлив говорить о своих симпатиях и антипатиях, вещах, которые находит нормальными или странными, о явной трагедии, что граммофон в приемной был заброшен много лет. Дин возится с ним целый день, но заставляет его снова работать, а потом скачет по всему дому, чтобы найти Кастиэля, притащить его в приемную и продемонстрировать плоды своих рук.
— Вам нужен кто-то, знающий, как ухаживать за этими малышами, — Дин очень осторожно вытаскивает пластинку. Он устанавливает ее на граммофонный диск и издает победный крик, когда все работает. — Неплохо, да?
Комнату наполняют звуки скрипок. Дин стоит, уперев руки в бока, и по праву гордится своей работой.
— Впечатляет, — Кастиэлю приходит в голову, что, кроме того времени, когда включен телевизор или пылесосят горничные, в доме тихо. В тишине, как таковой, нет ничего особенного, но в сочетании с размером и пустотой здания, плюс территории вокруг... Это вакуум, который может привести в замешательство.
Музыка, наполняющая комнату, рассеивает вакуум, делая дом меньше и уютнее. Это оркестровая пьеса, незнакомая Кастиэлю, но легкая и восхитительная, навевающая мысли о весне и обновлении, о празднике и голубом небе. Какие бы образы она ни вызывал в Дине, они должны быть похожи — он раскидывает руки, чтобы погреться на солнце, или, возможно, обнять старого друга.
— Ты умеешь танцевать? — спрашивает Кастиэль.
— Немного, — Дин на миг встречается взглядом с Кастиэлем, а затем опускает голову. — Я имею в виду, что знаю основы.
— Вальсы? Как насчет галиардов? Степа? — когда Дин признается в своей невежественности, Кастиэль спрашивает:
— Научить?
— Хочешь сказать, вы все еще так танцуете? Как в кино?
— Это — особая гордость Майкла. Куда он, туда и двор с тенденциями.
— Ладно, хорошо, — Дин пожимает плечами. — Почему бы и нет.
Они вместе просматривают записи, находят то, что Кастиэль считает подходящим, и запускают на проигрывателе. Эта музыка пробуждает давнишние воспоминания Кастиэля о детстве при дворе: он сидел в кресле и наблюдал, как его родственники танцуют, устраивая шоу друг для друга и своего короля.
— Давай сначала попробуем то, что ты знаешь, — Кастиэль смеется, когда Дин делает вид, будто зачесывает волосы назад, а затем ловко застегивает рубашку, надетую поверх футболки с поп-культурой. Удовлетворившись своим видом, он предлагает Кастиэлю руку.
Они вальсируют вместе, Дин кружит Кастиэля по комнате, откровенно следя за ритмом музыки. Он технически опытен, но не расслаблен, и Кастиэлю кажется, что он почти видит, как Дин мысленно считает, когда делает шаги.
— Мы не танцевали на нашем приеме, — говорит Кастиэль.
— Возможно, меня забыли спросить, умею ли я. Это не в списке приоритетов, — движения Дина жесткие, но руки осторожные, та, что на талии Кастиэля, не давит слишком сильно. Его другая ладонь немного влажная, и Дин съеживается, поправляя хватку на руке Кастиэля.
— Прости.
— Все в порядке, ничего не поделаешь, — говорит Кастиэль. — Во любом случае, при дворе надевают перчатки, когда танцуют. Ты только ведешь?
— Нет, я могу переключаться, — Дин останавливается на шаг, сверкнув улыбкой, а потом увлекает Кастиэля в водоворот, с которым они справляются только из-за их роста. Когда Кастиэль возвращается в свое положение, он меняет их руки, направляя Дина на первые несколько шагов его поворота, чтобы быть ведомым.
Дину требуется мгновение, чтобы восстановить ритм, но затем они снова следуют за очередным фрагментом музыки. Дин поднимает подбородок, несколько удивленный своими способностями, и его улыбка заразительна. Кастиэлю редко нравится танцевать, но, очевидно, у Дина особый талант заставлять его осознавать те части себя, которые прежде ему были неизвестны.
Продолжение в комментариях
Переводчик: hirasava
Бета: хочется жить
Оригинал: Elephant in the Room Makes Three by Annie D (scaramouche)
Серия: Not Part of the Plan
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Кастиэль/Дин Винчестер, Рэйчел, Лиза Брэйден
Категория: слэш
Жанр: юмор, приключения, AU, UST, брак по договоренности
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Как и во всех королевских договорных браках, Кастиэль и его новоиспеченный муж должны использовать медовый месяц, чтобы узнать друг друга.
Примечание: Третья часть серии "Не по плану".
читать дальше
Глава 1
Кастиэль подумывает дать Дину еще пять минут, но потом решает: не стоит.
— Дин, — он осторожно протягивает руку и касается его плеча. — Дин?
Тот фыркает и резко просыпается, ошеломленно моргая, пока не приходит в себя и не вспоминает, что они в личном автобусе, который с ветерком везет их в место обязательного медового месяца. Новизна комфортабельного автобуса с его встроенной мебелью и мини-баром длилась недолго, и Кастиэль решил, что лучше позволить Дину в полной мере воспользоваться кожаными сиденьями, которые тот ранее благоговейно поглаживал.
Раздается слабый скрип, когда Дин поднимает голову от сиденья и косится на Кастиэля.
— Что?
— Мы почти приехали, — Кастиэль указывает на тонированные окна, за которыми приближается арка, ведущая в поместье. — Мне показалось, ты захочешь посмотреть.
— Мы уже проехали город? Проклятие.
— О, так я думал...
— Да ничего, просто я давно тут не был, только и всего, — Дин трет глаза и садится, невнятно поблагодарив, когда Кастиэль протягивает ему бутылку воды. — Так где же этот твой шикарный Дом Джошуа?
— Разве не ты должен мне сказать? — Кастиэль качает головой, когда Дин от него отмахивается. — Вообще-то ты уже бывал в этом округе.
— Только не на холме. Дорога была закрыта даже для нас, — Дин вытягивает шею, тихонько присвистнув, когда перед ними открывается вид. Кастиэль согласен с такой реакцией, он подходит к Дину, оба смотрят, как арка проплывает над их головами, а затем упиваются видами холмистго рельефа Илчестер-Хилл, с ее живописными склонами и зеленью вплоть до зарослей, которые отмечают границы поместья. За ним до самого горизонта простирается синева океана; Кастиэль слышал, что в ясный день можно разглядеть даже южные острова Королевства.
— Этот округ был назван в честь ваших предков? — спрашивает он.
— Правда? О, я не знаю, никогда не слышал об этом, — рассеянно отвечает Дин, — ясное дело, он отвлекся на прекрасный вид. — Весь район столько раз переходил из рук в руки, что в любом случае трудно сказать наверняка. О боже, это тот самый дом?
— Выглядит пугающе? — Кастиэль уже заметил главный дом с темными стенами и впечатляющей мансардной крышей. Три этажа делают его вполне уютным по меркам Майкла. — Слишком старомодно?
— Нет, он, эм... как в фильмах ужасов, — Дин смеется, когда замечает непонимающее выражение лица Кастиэля. — Большой тихий дом на вершине холма? Может вызвать у кого-нибудь мандраж.
— В стародавние времена королевские супружеские пары проводили свой медовый месяц на корабле, — объясняет ему Кастиэль. — Его оставляли недалеко от берега, но предполагалось, что они буквально будут оторваны от земли, чтобы не отвлекаться... друг от друга.
Дин фыркает.
— И вы еще спрашиваете, почему ваш народ славится своей антисоциальностью.
— Я и не удивляюсь. Но по сравнению с этим я бы сказал, что «дом из фильма ужасов» — это прогресс.
— Да, наверное.
Рэйчел, вероятно, знала историю Дома Джошуа — когда он был построен, реконструирован, как Короне удалось сохранить его за собой, даже когда Майкл много лет назад потерял все побережье в пользу Республики. Илчестер — одно из тех стратегических мест, которые во время войны постоянно переходило из рук в руки, и Кастиэль считает, что именно по этой причине Майкл выбрал Дом Джошуа местом для их медового месяца. Он — одно из последних королевских владений, оставшихся на земле Республики — даже Дин рассмеялся, когда узнал об этом.
— Думаю, Совет решил таким образом сэкономить, — усмехнулся Дин. — Нет смысла тратиться на старого доброго меня.
Вблизи возраст дома очевиден. Были предприняты некоторые усилия, чтобы привести его в порядок и сделать презентабельным, но краска на этой старинной реликвии отсутствует. Дин бормочет что-то о ночи в музее, и Кастиэль молча соглашается.
Когда они выходят из автобуса, их встречают Рэйчел и Вирджил — оба все еще щеголяют в своих элегантных костюмах, заставляя Кастиэля чувствовать себя более взъерошенным, чем обычно.
— Добро пожаловать в Дом Джошуа, — приветствует Рэйчел. — Желаете прогуляться или хотите освежиться?
Кастиэль поворачивается к Дину.
— Освежимся? — Дин не отзывается, слишком занятый разглядыванием окон, а может, еще не совсем проснулся, поэтому Кастиэль отвечает сам: — Мы с Дином сами осмотрим дом. Наши вещи доставлены?
— Да, они в ваших комнатах, — сообщает Рэйчел. — Все еще в чемоданах, как вы и просили.
— Хорошо, спасибо, вы свободны, — Кастиэль кивает, когда Рэйчел и Вирджил кланяются и отступают назад. — Дин?
— Что? О. Гм, — Дин посмеивается, чувствуя, как Рэйчел с Вирджилом наблюдают за ними, а затем протягивает Кастиэлю руку. — Эй.
— Привет, — тот вкладывает руку в ладонь Дина. У них всего два зрителя, однако символично вот так войти в свой первый дом, пускай и временный. Они вместе ступают вперед, Дин отодвигает дверную щеколду и толкает дверь.
Дверные петли смазаны маслом, так что зловещего скрипа не слышно, зато их встречает спертый и нежилой воздух давно опустевшего дома. Над фойе нависает двойная винтовая лестница, на стене во всем цветовом великолепии красуется герб Майкла.
— Это вестник Майкла, — объясняет Кастиэль Дину, когда они заходят. В конце концов, он может начать прямо сейчас. — Дерево в левом верхнем углу — символ его матери, моей троюродной сестры, дважды удаленной с фамильного древа, поэтому у меня тоже есть этот символ в моем гербе. Дом Джошуа, кстати, наверняка назван в честь одного из королей Джошуа, хотя я не уверен, какого именно. Тут должно быть приемная, а это гостиная... идем, посмотрим.
Дин следует за Кастиэлем из комнаты в комнату, кивая или бормоча что-то в знак согласия, пока Кастиэль продолжает свою экскурсию. Достаточно легко определить более поздние дополнения к древнему дому — большая столовая и гостиные совершенно не похожи на обособленную современную кухню, которая соединяется с уютным маленьким телевизионным залом.
— У нас есть повар, но она не будет использовать эту кухню — та предназначена только для нас, — говорит Кастиэль. На их кухне установлены различные шкафы и ящики, а на дверце холодильника — блокнот для запросов. — Я не знаком с ней, но Рэйчел сказала, что она из местных, поэтому можешь заказать еду на свой вкус. Рэйчел будет заниматься заготовками и покупками — просто оставь ей записку, если захочешь, чтобы она что-нибудь купила. Мне придется свериться с расписанием, но, думаю, уборщики будут приходить дважды в день, если мы не распорядимся иначе.
— И все они будут...
— Да, в соседнем здании. Если нам что-то понадобится, мы сможем воспользоваться домофоном из любой точки дома.
Кастиэль, конечно, не был здесь раньше, но такие дома, как правило, стандартная планировка. Осмотрев первый этаж, они поднимаются на второй, где обнаруживают кабинет, маленькую гостиную, спальню, которая еще не убрана, и в дальнем конце коридора — парадную спальню, предназначенную для почетного гостя.
— Вот и пришли, — объявляет Кастиэль, широко распахивая дверь перед Дином. — Это твоя комната.
— Классно, — Дин проходит мимо Кастиэля в комнату, издавая звук облегчения при виде своих сумок, стоящих в ногах кровати — знакомые вещи в незнакомом месте. — А как насчет тебя?
— Моя комната должна быть прямо над твоей, — Кастиэль указывает на маленькую, немного скрытую дверь в дальнем углу. — Это личная лестница, соединяющая наши комнаты. Не волнуйся, Дин, это твое пространство, и я не посягну на него.
— Вот как, — отзывается Дин.
— Если хочешь, можешь запереть обе двери, — здесь все как надо — от удобной на вид кровати до большого платяного шкафа и уголка для чтения у окна с прекрасным видом на сад. Телевизора, правда, нет, а значит, Дину придется пользоваться телевизионным залом внизу. — Что бы ты хотел на ужин?
Дин плетется к кровати. Он стоит спиной к Кастиэлю, поэтому выражение его лица скрыто, хотя Кастиэлю кажется, что он может прочитать что-то в изгибе его плеч и в том, как он дергает край простыни.
— Дин, — осторожно говорит Кастиэль. — Ужин?
— Я... — Дин потирает виски. — Я не могу сейчас думать нормально.
— Хорошо, я сам организую ужин. Может, мне также составить план наших занятий?
— Занятий?
— Подготовка твоего визита ко двору. Я могу охватить основы культуры, протоколы, историю моей семьи. Конечно, не стоит слишком напрягаться, мы будем двигаться в удобном для тебя темпе, — Дин все еще стоит, не двигаясь и уставившись в стену. — Дин, этот месяц — наше время, прежде чем нас потащут в свет. Я уверен, что здесь найдется парочка мелких способов развлечения.
— Как думаешь, тут есть кабельное? — уходит от прямого ответа Дин.
— Я могу узнать. Не хочешь распаковать вещи и принять душ?
— Хорошо.
— Ты знаешь, как меня найти, если тебе что-нибудь понадобится?
— Домофон, ага, да.
Кастиэль на мгновение замирает, не зная, является ли неподвижность Дина приглашением отвлечь его или намеком уйти. Дин должен быть измотан — Кастиэль тоже ощущает усталость и очень хочет поваляться часок или около того. Такое чувство, будто они все еще на виду, и энергичные пляски, ставшие их свадьбой, приемом и фотосессиями, на самом деле не прекратились. Благодарение Богу хотя бы за этот месяц передышки.
— Я иду к себе, — сообщает Кастиэль. — И позвоню, когда ужин будет готов.
Дин кивает.
— Хорошо.
***
Кастиэль знал, что как только они выберутся из города, подальше от шума и суеты, где Наоми внимательно следила за каждым их шагом, все изменится. График теперь принадлежит им, пусть даже ненадолго, и они должны воспользоваться этим, пока могут. Кастиэлю также понятно, что его приоритеты не являются приоритетами Дина, поэтому, если во время ужина тот по-прежнему притихший и рассеянный, пока Кастиэль оглашает повестку дня на неделю, он не возражает.
На самом деле он абсолютно готов к тому, что Дин проспит все следующее утро. Кастиэль встает на рассвете — ведь существуют привычки, которые отказываются исчезать, — и поэтому удивляется, когда, приступив ко второй порции блинов, видит неторопливо входящего в кухню Дина. Тот одет в халат, голые икры мелькают под подолом, но волосы зачесаны, лишая Кастиэля удовольствия лицезреть всклоченного со сна Дина.
Вчера вечером они решили, что нет смысла пользоваться столовой — та чересчур официальна, а длинный стол слишком нелеп. На их собственной кухне есть совершенно пригодный для употребления стол, который прекрасно послужил им за ужином и, вероятно, подойдет для всего срока пребывания здесь.
— Охренеть, как далеко топать от спальни до завтрака, — Дин опускается на стул напротив Кастиэля. — Я просто так, к слову.
— В традиционных домах спальня членов королевской семьи соединена с небольшой комнатой для личной трапезы, — объясняет Кастиэль, — хотя, полагаю, это усложнило бы задачу слуг по доставке еды по стольким лестничным пролетам. Хорошо ли тебе спалось? Комната приемлема?
— Да, — Дин смотрит на тарелку Кастиэля. — Майкл постарался на славу.
— Я тебя разбудил? Это большой дом, я и не думал, что звук до тебя долетит.
— Нет, просто... Ты же знаешь, каково это — спать в чужой постели.
— Да, — Кастиэль наблюдает, как Дин встает и начинает шарить по кухне, обнаруживая в духовке бекон и сосиски, у плиты — яйца, а хлеб рядом с тостером. Дин, наполняя тарелку, торжественно кивает сам себе, очевидно, довольный тем, что еда соответствует его стандартам.
Возможно, они просто не должны ничего делать в течение первой недели или около того. Дин может расслабиться и насладиться королевской роскошью, а Кастиэль поисследует окрестности. Он почти может представить это, как давно заслуженный отдых. Не то чтобы он когда-либо нуждался в отпуске в университете.
— У меня есть мысль, — говорит Кастиэль. — Возможно, нам стоит расслабиться первые несколько дней. Нет нужды спешить.
— Нет, давай сразу перейдем к делу, — Дин одобрительно хмыкает, откусывая свой бутерброд. — Я начинаю нервничать, когда мне нечего делать.
— О, — удивленно произносит Кастиэль. — Ты уверен?
— Да, лучше сосредоточиться на работе, верно? Как мне следует одеваться? Я точно не знал... — Дин немного застенчиво улыбается, и Кастиэль внезапно понимает, почему его волосы так аккуратно причесаны.
— Ох, — Кастиэль не в силах подавить приступ смеха, и Дин настороженно смотрит на него. — Ну, здесь только ты и я. Сомневаюсь, что персоналу важно, как ты одеваешься, — он показывает на свою собственную одежду — свитер и брюки, — которые все еще пахнут его квартирой. — Это моя повседневная одежда.
Дин поднимает бровь.
— Ты так одеваешься для развлечения?
— Это удобно, — защищается Кастиэль. — И если я не одеваюсь для собственного удобства, когда могу, то какой в этом смысл?
— Вполне справедливо.
— Не всем же дано быть такими красивыми, не прилагая при этом усилий, как тебе, — Кастиэль качает головой, держа в руках чашку с кофе, и потягивает теплую жидкость. Дин быстро моргает, глядя на свою тарелку с завтраком. — Кстати, у тебя не было возможности посмотреть — если интересно, на втором этаже расположен спортзал. Я сам не пробовал, но, кажется, инвентарь исправный.
Дин рассеянно кивает, глядя на свой бутерброд. Он не хмурится, но Кастиэля все еще гложет чувство, будто он что-то упустил. Ему стоит быть внимательнее.
— Итак, — говорит Дин. — Чем займемся сегодня?
***
В течение дня Кастиэль обнаруживает, что Дин — способный студент. Кастиэль не знает, почему так удивлен, но так оно и есть, Дин не ноет и не ворчит, как перед свадьбой. Кастиэль полагает: разница в том, что дело уже сделано и Дин максимально вжился в свою новую роль. Кроме того, их «группа поддержки» больше не помыкает ими, и Дин знает, что нет смысла вымещать свою досаду на единственном человеке, который понимает его ситуацию не понаслышке.
Но они не торопятся. После того, как Дин переодевается, они начинают еще один обход дома — на этот раз в ритме лекции, пускай профессор и женат на своем единственном студенте.
В каждом углу и каждой комнате дома есть что-то, полезное для обучения. Они изучают карты в приемной, Кастиэль показывает ему военные базы Королевства, графство Хортус, которое Майкл отдал Кастиэлю в качестве приданого, маршрут, по которому Кастиэль путешествовал с Анной, когда они покинули двор и двинулись навстречу приключениям.
Они исследуют небольшую библиотеку, Кастиэль указывает на несколько классических произведений их известных писателей. Дин демонстрирует свои рудиментарные знания латыни и енохианского языка, и разделяет его строгие убеждения насчет пары томов беллетристики, которой Рэйчел — или кто-то еще — решил заполнить полки.
Они обедают в беседке в саду и общаются со своим поваром Элизабет, которая выходит обслужить их. Дин горячо хвалит ее кулинарные навыки.
Они гуляют по длинной галерее, изучая висящие там портреты. Портрет Михаила — разумеется, самый большой — изображает короля, стоящего в центре, обрамленного образами замка Акридж, стены и грозы над бушующим морем. Дин и Кастиэль на мгновение замолкают, глядя на картину, потому что это действительно слишком для мгновенного осмысления.
— Хороший подбородок, — наконец произносит Дин.
— Разве это важно?
— Не очень, но благодаря ему, на ваши деньги приятно взглянуть.
— Твое лицо лучше бы смотрелось на валюте, — говорит Кастиэль.
— Что... не... нет, — в длинной галерее нет окон, но даже в тусклом свете старых ламп Кастиэль может разглядеть румянец, ползущий по шее Дина. — Ты говорил, где-то здесь твое семейное древо?
— Ах, да, — под картиной есть маленький столик, в который встроен не сразу бросающийся в глаза ящик. Кастиэль открывает его — внутри набор тонких свечей. — Может, это и клише, но Майклу нравится.
— Изображение, — Дин наблюдает, как Кастиэль вставляет свечу в держатель. — Это свеча единорога?
— Да, — Кастиэль щелкает большим пальцем по фитилю, и от его прикосновения вспыхивает пламя. Мягкий голубой свет заполняет галерею, освещая темно-красные обои длинных стен. Все портреты висят только на одной стороне галереи, и не зря.
На другой — чистой — стене бумага мерцает и медленно вспыхивает серебряными линиями и буквами.
— Чувак, — Дин медленно шагает вперед. — Прямо гребаный греческий пантеон.
— Дин, — упрекает Кастиэль.
Дело не в том, что его генеалогическое древо имеет огромное количество имен; а в том, что связи между его членами сложны. Практически все связаны друг с другом, иногда двумя или тремя линиями, и визуальный образ этого нанесли на стены длинной галереи. Кастиэль передает свечу Дину, и тот медленно поворачивает ее, наблюдая, как изгибаются ветви, открывая новые углы и связи.
— Эй, а вот и ты, — у Дина хороший глаз, он заметил имя Кастиэля на восточной ветке. Следуя за линией пальцем, он замирает, и вглядывается внимательнее, отследив петлю. — Погоди, ты связан с Майклом через обоих своих родителей?
— Да.
— У вас что, в Королевстве не хватает нормальных людей, раз вы женитесь друг на друге?
— Не думай об этом как о родственном браке, — говорит Кастиэль. — Это способ держать своих врагов возле себя.
— Вон оно как, — рот Дина приоткрывается, и он уже другим взглядом рассматривает это впечатляющее семейное древо. — Черт, сынок.
— Таким образом, Корона гарантирует, что власть имущие делают все, чтобы Королевство продолжало работать по-старому. Каждый раз, когда кто-то близкий к трону женился на постороннем, все заканчивалось... Ну, есть очень веские причины, по которым мы известны своей ксенофобией.
— И все же вот он ты, — смеется Дин, качая головой. — Вышел за такого придурка, как я.
— Я женат на представителе благородного Дома, — твердо говорит Кастиэль. — В рамках соглашения, которое открыло новые торговые пути и договоренности между нашими странами, потому что — следуя тому же принципу, что и родственные браки — мы теперь семья. Теперь мы инвестируем в благополучие друг друга.
— Могу тебе сказать, что с нашей стороны это выглядит совсем не так, — Дин придвигается ближе, обводя линии пальцем, — Речь идет о торговых путях и получении помощи в вытеснении рейдеров назад вдоль границы. Это просто деловое предприятие.
— Неужели между этим такая большая разница?
Дин поворачивается, одаривая Кастиэля не слишком различимым в мерцающем голубом свете взглядом.
— Должна быть... — начинает он и вдруг в ужасе отдергивает руку.
— Кас, Кас, кажется, я что-то натворил.
— Что? — Кастиэль смотрит на то место, к которому только что прикоснулся Дин. — Сомневаюсь, что ты мог испортить гобелен ногтем.
— Просто проверь, ладно?
Кастиэль поглаживает рукой бумагу, но, кажется, все в порядке, имя Уриэля, написанное совершенной каллиграфией, сплетено над веткой, которая ведет к Кастиэлю и Анне. Дин все еще ерзает, наблюдая за Кастиэлем с нервным ожиданием мальчика, застигнутого перед разбитым окном. Это так странно видеть, особенно когда Дин тычет в него пальцем и почти в панике говорит:
— Чувак, скажи что-нибудь.
— Дин, все в порядке, — отвечает Кастиэль. — Даже если бы ты его порвал, это легко исправить.
Дин засовывает руки в карманы, все еще несчастный, несмотря на заверения Кастиэля.
— Весь этот чертов дом, братан, говорю тебе.
— Ты что, смущаешься? Из-за дома? Дин, я могу гарантировать тебе, что Майкл поставил на это место крест, ему все равно, что мы нарочно или случайно с ним сделаем. Откровенно говоря, я бы сказал, что он готов к худшему.
Дин фыркает.
— Должно быть, приятно, когда тебя так нагружают.
— Смотри, — Кастиэль берет Дина за предплечье, мягко сжимая, чтобы тот перестал ерзать. Он показывает на семейное древо. — Это семья Майкла. Внутренняя борьба так же укоренилась в нашей истории, как и родственные браки. Вполне нормально, что замки, поместья и усадьбы переходят из рук в руки один, два, или три раза в поколение, когда власть меняется. Крайне мило с твоей стороны попытаться уважать эту собственность, но Майкл этого уважения не заслуживает.
— Я думаю не о Майкле, — говорит Дин. — Я здесь гость, Кас. Может, ты и привык к шикарным хоромам, но я — нет. Мне все равно, кто владелец. Это хорошее место, и здесь такая история... Я просто не хочу ничего ломать, лады?
Кастиэль поймал себя на том, что улыбается.
— Очень предусмотрительно с твоей стороны.
— Заткнись, — бормочет Дин.
— Знаешь, ты так шикарно выглядел в своей парадной форме, что я почти забыл — ты ведь совсем не такой, — Кастиэль качает головой, удивляясь самому себе. — Конечно, всякий раз, когда ты открываешь рот, я снова вспоминаю.
— Что я никто?
— Что ты — темная лошадка, с которой Майкл, вероятно, не знает, как справиться, и я благодарен за это.
Дин замолкает, отворачиваясь, чтобы снова изучить семейное древо. Он всматривается в имя Кастиэля, буква «К» драматично извивается над остальными буквами. Рядом с ним наготове пустое место, еще не заполненное именем Дина.
— Ну а ты, Дин? — говорит Кастиэль. — Как насчет твоей семьи?
Дин пожимает плечами.
— Ты же знаешь о моей семье. У нас определенно нет всего этого, — он машет на дерево, на этот раз осторожно, чтобы не коснуться бумаги. — То есть, Кэмпбеллы довольно эпичны, но мы с ними не близки. То же самое относится и к другим Винчестерам, не припомню, чтобы встречал их больше нескольких раз.
— Значит, ваши ближайшие родичи... на островах?
— Да, думаю, можно сказать и так.
— Ну а ты?
— А что я? — Дин, ухмыляясь, искоса смотрит на него. — Ты же знаешь, каковы охотники. Боюсь, все эти истории — правда.
— Понятно... — Кастиэль замолкает, но Дин уже возвращается к изучению древа, хотя теперь держит руки за спиной. Он кивает, когда находит знакомые имена, и приходит в замешательство, обнаруживая некоторые из особо близкородственных браков.
Кастиэль снова поражен тем, как сильно Дин старается. Ему это не нужно, и, видит Бог, Кастиэль знает множество людей, которые не стали бы беспокоиться, окажись они на его месте. Но Дин сосредоточен, понятлив и выкладывается на полную, и если бы Кастиэль знал какой-нибудь способ заставить его, по крайней мере, чувствовать себя здесь лучше и непринужденнее, то он немедленно им воспользовался бы.
На самом деле, кое-что есть.
— Давай прогуляемся, — говорит Кастиэль.
Дин хмурится.
— Что?
— Съездим в город. Я никогда там не был, в отличие от тебя. Ты можешь показать его мне.
— В город? — эхом откликается Дин. — Это... разве нам можно это сделать?
— Да.
Уголки рта Дина ползут вверх.
— Кас, ты только что это придумал?
— Нет, — отвечает он. — Да.
***
Рэйчел не в восторге, но это ее работа — страдать всякий раз, когда у кого-то из них в голове появляется идея, не санкционированная Короной. Кастиэль и Дин находят ее в доме для персонала и передают свою просьбу, на что она вздыхает, проверяет свой органайзер, а затем неохотно говорит:
— Можете поехать, но мы с Вирджилом отправимся с вами.
— Зачем... — начинает Дин, но тут же захлопывает рот, когда Кастиэль кладет руку ему на плечо.
— Можете наблюдать, — говорит Кастиэль Рэйчел, — но это все.
— У нас будет сопровождающий? — возмущается Дин. — Серьезно?
Вирджил, слушавший весь разговор с вежливого расстояния, подхватывает:
— Телохранитель, господин.
Дин ворчит, но это ворчание длится только до тех пор, пока он не обнаруживает, что Корона снабдила их личным транспортом, ожидающим в гараже. Когда Дин видит машину, он издает звук, похожий на хрип астматика на грани утопления, хотя на дилетантский взгляд Кастиэля это — всего лишь машина.
— Что значит «просто машина»? — недоверчиво повторяет Дин. — Это «Фэллон» пятьдесят четвертого года, их таких выпустили всего дюжину, и вообще, откуда он у Майкла? Я думал, вам не нравятся наши вещи.
— О нет, — возражает Кастиэль и через плечо Дина видит, как Вирджил слегка нахмурился, услышав замечание Дина о своем короле. — Думаю, ты поймешь, что Майкл высоко ценит изобретательность и инженерные таланты Республики, — затем не удержался и добавляет: — Это всего лишь машина, Дин.
— Ага, а я просто симпатичный сукин сын. Садись, Кас. Я поведу.
— Нет, господин, я должен отвезти вас, — возражает Вирджил. — В противном случае, это было бы неуместно.
— Дин поведет, — твердо говорит Кастиэль. — Вирджил, ты сядешь сзади с Рэйчел.
— Что? — Вирджил в поисках поддержки смотрит на Рэйчел, но та лишь равнодушно пожимает плечами.
— Пожалуйста, отдай ключи Дину, — Кастиэль кивает, когда тот неохотно передает ключи, и Дин радостно вскрикивает. — Хорошо.
Дин проходит мимо Кастиэля к водительской двери, по пути толкая Кастиэля в плечо и шепча:
— Ну ты и сволочь, Кас.
Может, он и прав, но сволочной муж Дина успешно организовал для них поездку в город Илчестер. Рано или поздно им пришлось бы спуститься туда, чтобы появиться на публике, и это вполне может произойти раньше, а не позже. День выдался прекрасный, и небо чистое и голубое, когда они выезжают из гаража, оставляя дом позади.
У Дина ужасная позиция для водителя — руки лежат на руле асимметрично, а плечо почти прижато к двери в какой-то позе «а-ля кинозвезда», по-видимому, естественной для него. Через открытые окна радостно дует ветер и наполняет машину ароматом сосен и листьев горного леса. Дин широко улыбается, значит, ему нравится.
— Кас, ты водишь машину? — спрашивает он.
— У меня есть права, — Кастиэль закрывает глаза и делает глубокий вдох. Ему почти кажется, что он вернулся в Королевство, хотя деревья здесь гуще и воздух влажнее. — Но я давно не ездил. У меня нет своего автомобиля.
— А у меня... — Дин коротко качает головой, словно отвлекся, но это вряд ли, поскольку дорога свободна и ворота широко открыты, чтобы выпустить их с холма. — У меня «Импала» шестьдесят седьмого года, в Сент-Ливане. Меньше «Фэллона», но двигатель круче — ревет, как зверюга.
— Звучит опасно.
— Черт возьми, да, — смеется Дин. Здесь нет очевидной шутки, но Кастиэль тоже улыбается — волнение Дина заразительно. — Господи, какая милая машина, не надо держать ее взаперти.
— Можешь брать ее, когда пожелаешь, — Кастиэль оглядывается на заднее сиденье, где Вирджил поджимает губы и старается не смотреть с осуждением, но Рэйчел согласно кивает. — Уверен, ты окажешь ей услугу.
Дин не колеблется, когда они достигают первого перекрестка, по-видимому, он достаточно хорошо знаком с этой областью, и знает повороты, которые приведут их к цивилизации. Довольно скоро деревья уступают место открытым полям, усеянным редкими домами и сараями, а через несколько минут показывается сам город.
— Эй, — взволнованно говорит Дин, — он все еще здесь! — ему не требуется много усилий, чтобы объяснить: несколько лет назад его отправил сюда Совет с одним из многочисленных поручений по поддержанию мира. Комментарии Дина — не столько естественный поток объяснений, сколько скачки от темы к теме, представляющей для него интерес — тут забавный указатель, там — переулок с памятной дракой в баре, в которую он однажды ввязался. Ему просто повезло, что Кастиэль поспевает за его мыслью.
— Отсюда вы можете видеть крепость, — Дин дергает головой на восток, туда, где над крышами зданий, на переднем плане видны верхушки старого оборонительного сооружения. — Идеальный вид для наблюдения за морской линией во время сезона миграции кракена.
— Должно быть, это было захватывающе, — говорит Кастиэль.
— Не совсем. Предпочитаю твердую почву под ногами.
Кастиэль вздрагивает от удивления.
— Тебе пришлось плыть, чтобы добраться до кракена? Лично?
— Я практичный парень, что тут скажешь? — похоже, это вопрос чести для Дина, который самоуверенно ухмыляется Кастиэлю. — Это лучше, чем торчать целый день в библиотеке.
— Откуда мне знать, я слишком занят взрывами.
Дин удивленно таращится на него.
— Подожди, что?
— Я — профессиональный алхимик, Дин, — Кастиэль закатывает глаза, увидев выражение его лица. — Как ты думаешь, кто создает заклинания и зелья, которые ты используешь в своей работе?
— Хранители Знаний.
— Всего лишь континентальное подразделение нашей Гильдии Алхимиков. Это практически одно и то же.
— Ну, — бормочет Дин, — у нас более крутое название.
— Нет, оно претенциозно и непонятно с какой стати гендерно специфично.
— О боже, ты говоришь, как Сэм.
— Это должно тебя беспокоить, поскольку ты все-таки женился на мне.
Дин смотрит на него широко раскрытыми испуганными глазами, а потом разражается смехом. Кастиэль держится целых две секунды, а потом тоже смеется, хотя и не так громко и от души, как гогот, заполняющий их машину.
Иногда идеи Кастиэля — очень хороши.
— Эй, — говорит Дин, отсмеявшись. — Там готовят потрясающие чизбургеры. Пускай не в пятерке лучших, но чертовски близко.
Кастиэль следует в направлении, указанном Дином, к ряду магазинов, которые, по-видимому, знаменуют центр города. Тем не менее, это тихая часть Илчестера, поскольку более оживленные порты и рыбные промыслы находятся дальше на восток, и это напоминает Кастиэлю его собственный тихий университетский городок. Никаких небоскребов и оживленных улиц, и будь все иначе, Кастиэль, возможно, даже решил бы приехать сюда ради собственного досуга.
— Можешь остановиться и взять парочку, — говорит Кастиэль. — Я бы хотел попробовать.
— Правда? — удивляется Дин, как будто Кастиэль собирается отказать ему в чем-то, от чего он весь светится. — Ладно, только дай мне найти место для парковки.
— Можешь припарковаться на обочине, — Кастиэль оглядывается назад. — Рэйчел?
— Да, вы можете парковаться в неположенном месте, — сухо отзывается та. — Я разберусь. Идите и покупайте свои... что бы там ни было.
В это время дня здесь не слишком много людей, поэтому их роскошный автомобиль не привлекает немедленного внимания. В любом случае, это интересная контрольная проверка, и Рэйчел добровольно остается в машине, пока Вирджил следит за ними с корректного расстояния, когда они идут к ларьку с гамбургерами.
За прилавком стоит молодая женщина, с другой стороны — молодой человек, готовящий заказы. Когда они приближаются, молодая женщина останавливается, и Кастиэль с удовольствием наблюдает, как Дин включает очарование — представляется и спрашивает о блюде дня.
Это стихия Дина. Может, и не совсем родной город, но достаточно близко — Илчестер был в руках Республики достаточно долго, чтобы следы Королевства, некогда владевшего им, были похоронены или закрашены. Кастиэль знает, что такое гамбургеры, но варианты и стили, перечисленные на доске за спиной их официантки, для него практически иностранный язык — и зачем так много различных видов кетчупа?
— Я возьму специальное блюдо — все, что в нем есть, и побольше горчицы, — говорит Дин. — А он будет «Крутого Медвежонка» без солений. Стойте, Кас, ты любишь соленые огурцы?
— Я не против.
— Хорошо, зачеркните, пусть будут и соленья.
— Купи что-нибудь для Вирджила и Рэйчел, — говорит Кастиэль.
— Ладушки.
Как только их заказы готовы, официантка приступает к работе, и Дин слегка подпрыгивает от нетерпения. Кастиэль вполне уверен, что Элизабет могла бы приготовить приличный бургер, если бы он попросил. Возможно, Дин слишком застенчив для просьбы, поэтому Кастиэль мысленно отмечает позаботиться об этом, когда они вернутся в дом.
За спиной их официантки на них смотрит второй сотрудник. По сути, его лицо — воплощение контролируемой паники. Кастиэль вежливо улыбается и наклоняет голову.
— Здесь раньше был газетный киоск, — рассеянно говорит Дин. — О, таксофон.
— Да, я знаю, что такое таксофон, — отвечает Кастиэль.
— Я имею в виду... — Дин виновато кашляет и шепчет: — Насколько плохой была бы идея воспользовался им прямо сейчас? Ты знаешь, что в доме я не нашел ни одного телефона?
— О, — удивленно произносит Кастиэль. — Думаю, это часть изоляции нашего традиционного медового месяца. Теоретически мы должны, не отвлекаясь, использовать это время, чтобы узнать друг друга. Хочешь, я спрошу у Рэйчел? Где-то должен быть телефон.
— Нет, я не хочу создавать проблем.
— Не глупи, — настаивает Кастиэль. — Ты не должен быть ограничен нашими традициями. Я поговорю с Рэйчел.
— Здорово. Спасибо, Кас, — Дин засовывает большие пальцы за пояс и медленно поворачивается, осматривая улицу. Достаточно легко определить точный момент, когда Дин замечает горстку людей на противоположной стороне дороги, которые пытаются сделать вид, будто они просто бродят вокруг. — Э-э.
Кастиэль прислоняется к плечу Дина — достаточно близко, чтобы прошептать:
— Ты только что участвовал в свадьбе знаменитостей.
— Конечно, — отвечает Дин, — но на мне обычная одежда. И на тебе. Как они узнали?
— Твое лицо нелегко забыть.
— Что, — Дин пытается найти подходящую реплику, открывая и закрывая рот, пока что-то не ловит его взгляд, и он с облегчением не отворачивается, отвлекаясь. Из-за угла кабинки выглядывает ребенок — кажется, девчушка, — и смотрит на них снизу вверх. Кастиэль предпочел бы улыбнуться и двинуться дальше, но Дин — не Кастиэль.
— Мэм, я закончу через секунду, и придет ваша очередь.
Ребенок что-то говорит, слишком тихо, чтобы Кастиэль мог разобрать. Дин немного наклоняется.
— Простите, не расслышал, — она повторяет, и Дин вздрагивает, а потом хихикает.
— Что она сказала? — интересуется Кастиэль.
Дин что-то говорит девочке, ожидая, пока та кивнет, а потом поворачивается к Кастиэлю.
— Она сказала, что хочет когда-нибудь найти своего собственного принца.
Девчушке явно не больше шести лет.
— Принцев переоценивают, — говорит Кастиэль.
Дин цыкает на него и хлопает по руке.
— Кас хочет сказать, что принцы бывают в самых разных упаковках, и иногда это совсем не то, что ты думаешь. Тебе стоит смотреть внимательно. Это понятно, детка?
Она кивает, а затем ускользает, и бежит вверх по дороге к слегка испуганному взрослому. Дин машет им рукой, и Кастиэль тоже улыбается — не стоит нервировать людей своим присутствием.
— Хватит делать такое лицо, Кас, — предупреждает Дин. — Малышка просто хотела поздороваться.
— Мне неудобно общаться с детьми.
— Дети — просто маленькие люди.
— Ты исходишь из того, что мне комфортно с людьми.
Дин фыркает.
— Ты меня подловил, — он оживляется, когда официантка подходит с готовым заказом, упакованным в здоровенный бумажный пакет. По-видимому, она также в курсе ситуации, если судить по деревянной улыбке, исказившей ее черты.
— Ваш заказ, — говорит она. Затем пристально смотрит на них и делает реверанс. — Ваша Светлость.
— Эй, ничего подобного, — возражает Дин.
— Спасибо за быстрое обслуживание, — мягко говорит Кастиэль, передавая деньги. — Пожалуйста, сдачу оставьте себе.
Дин берет их пакеты, ждет, пока они отойдут на приличное расстояние от ларька, а потом шепчет Касу:
— И что, теперь всегда будет так? Как я смогу что-то сделать, когда вернусь на работу?
— Это новизна, — объясняет Кастиэль. — Новизна проходит. Кроме того, думаю, нервничают они из-за меня. В конце концов, ты один из них.
— Еще одна причина, чтобы ты откусил большой кусок от своего бургера у всех на виду, — Дин опускает руку в пакет, вытаскивая один из огромных завернутых гамбургеров и кладет в руки Кастиэля. — Вот. Наслаждайся. Теперь ты один из нас, поздравляю.
— Поедание гамбургера, делает меня одним из вас?
— Не подвергай сомнению наши пути, — говорит Дин. — Ешь.
Кастиэль драматично вздыхает, но открывает упаковку и приступает к раннему ужину.
***
Гамбургеры были ужасной идеей. Еще хуже была картошка фри, которую Дин заказал в качестве гарнира: «Ты должен попробовать картошку фри, чтобы запить ее, Кас» — так что ко времени окончания поездки и возвращения в дом Кастиэль находится на грани того, что Дин радостно определяет, как «пищевая кома».
— Вот что происходит, когда не меняешь свою диету, — говорит Дин, направляя Кастиэля в дом и отмахиваясь от Вирджила и Рэйчел, которые возвращаются в свои комнаты. Вирджил даже не притронулся к гамбургеру, однако Рэйчел храбро прикончила свой и признала, что было неплохо. — Тебя уносит.
— Это бессмысленно, — протестует Кастиэль, снимая куртку и передавая ее Дину, чтобы тот повесил его. — Порция ведь даже не была большой.
— Не была большой... — присвистнул Дин. — Мама будет рада пригласить тебя на День Благодарения. Ты уничтожил эту штуку как чемпион.
Слова звучат, как похвала, поэтому Кастиэль вежливо отвечает:
— Спасибо.
Каким-то образом они оказываются в телевизионном зале, где Кастиэль садится на диван и впадает в смутную отрешенность, замечая краем сознания, как Дин ходит по комнате, открывая шкафы и разговаривая сам с собой, пока громко не восклицает: «Ага!», и затем экран телевизора оживает.
— Кас, смотри, — Дин машет чем-то перед его лицом. — Нашел на полке. У кого-то здесь должно быть чувство юмора.
Это видеозаписи, кажется фильмы, некоторые даже выглядят знакомыми. Дин выложил несколько кассет на стол, и Кастиэль в конце концов признает их общность: это исторические фильмы, многие из которых — кричащие, чрезмерно драматические постановки, и по крайней мере один из них, насколько ему известно, запрещен в Королевстве.
— Это кажется зловещим, — говорит Кастиэль.
Дин вставляет одну из кассет в проигрыватель, а затем практически плюхается на диван, заставляя Кастиэля подпрыгивать, когда подушки сдвигаются.
— Мы должны идти в ногу, да? Как насчет фильма в день? Я многому научусь за короткое время.
— Сомневаюсь, что эти «хроники» точны.
— Но именно для этого ты здесь. Скажешь мне, когда они облажаются. Я начну с этого фильма про Рафаэля. Эй, напомни мне попросить Рэйчел купить нам попкорн, ладно?
— Какой это Рафаэль? — спрашивает Кастиэль. — Первый, второй или третий?
— Не знаю, чувак, я просто работаю на пульте.
Есть менее продуктивные способы завершить день, это точно. Кастиэлю нравится диван, еда, которую он съел, тепло, исходящее от Дина со стороны дивана. Кажется, уместно закончить все фильмом, имеющим отношение к их интересам, даже если Кастиэль едва может держать глаза открытыми.
— Это должно быть так странно для тебя, — говорит Дин. — Твоя семейная история тоже экранизирована?
— Ты же понимаешь, что сейчас они, наверное, снимают фильм о нас.
Дин давится.
— О, нет.
В ходе просмотра фильма Кастиэль то отключается, то вновь просыпается, но в конечном итоге понимает, что это рассказ о короле Рафаэле II, чья эпоха была около двухсот с лишним лет назад во время второго расширения Королевства. Дин не кажется любителем таких хроник, но, похоже, он искренне увлечен, иногда смеется или стонет, или комментирует глупость того, что происходит на экране. Порой Кастиэль даже может обратить внимание на то, что там происходит, указывая на раздражающие недочеты или удивительную точность в том, как разворачивается история.
— Значит, ты не ее потомок? — интересуется Дин.
— М-м, нет, — отвечает Кастиэль, подавляя зевок. — Ни я, ни Майкл не принадлежим к ее роду. Мы происходим от ее младшего брата.
— Герцога? Того жуткого усача?
Кастиэль прижимает подушку к груди, веки тяжелеют.
— Да.
— Значит, не повезло.
— Это всего лишь кино. Слушай, они даже Тулбот показали неправильно. Он никогда не был крепостью, это — город. У них даже нет башни, в которой я родился, а она была возведена в начале, — может, Кастиэлю стоит на этом закончить? Он может заснуть в любой момент, и его спина возненавидит его за это, каким бы удобным ни был диван.
— Кас, — тихо говорит Дин. — Ты родился в тюрьме?
— М-м-м, нет, все не так просто. Моя мать находилась под домашним арестом, когда я родился. Будучи двоюродной сестрой короля, она была обеспечена всеми удобствами и атрибутами, подобающими ее рангу, поэтому жила в королевских апартаментах.
— Да, королевских апартаментах в тюрьме.
Кастиэль откидывает голову на спинку дивана, отворачивается и сонно моргает, глядя на Дина. Между ними не так много пространства, и даже в тусклом свете Кастиэль может сказать — Дин снова потрясен, и он не может понять, почему. Можно подумать, Дин постоянно забывает, насколько они разные, пережили разные обстоятельства и им было позволено принимать разные вещи как должное.
Не то чтобы Кастиэль много знал о том, что пережил Дин. Он не хочет грустить, поэтому подавлял это чувство весь день, но прямо сейчас, в непринужденной интимности телевизионного зала, он поражается тому, как мало знает о Дине, как редко тот делился информацией о своей жизни. Не похоже, что он имеет право требовать от Дина рассказать ему хотя бы половину того, чем сам Кастиэль свободно с ним делится, но он хочет — жаждет этого — и понятия не имеет, как выразить эту жажду, не заставляя Дина закрыться или сбежать.
— Значит, твою маму казнили после твоего рождения?
Кастиэль кивает.
— А отец погиб в битве при Бриджмене, за несколько месяцев до этого.
— То есть ты никогда не знал своих родителей?
— Дин, ничего страшного. Я не скучаю по тому, чего не знаю, — Кастиэль зевает. — Моя сестра, возможно, помнит их, но она не слишком много говорила об этом — думаю, этот период слишком болезненный для нее. Мне повезло, что она была в моей жизни.
— Твоя сестра, Анна? — спрашивает Дин. — А где она сейчас?
— Наверное, где-то здесь. Она покинула государство Майкла несколько лет назад, но мы до сих пор иногда переписываемся.
— Иисусе.
— Хороший он писатель. Мне нравится его книга.
— Это не смешно, Кас.
Если бы Кастиэль был более бодр, он, возможно, смог бы расшифровать мрачный взгляд, которым Дин смотрит на него. Снова ведется еще один разговор поверх того, что вслух, и Кастиэль ощущает тепло, не имеющее ничего общего с откровенно коварной местной горчицей Илчестера.
Этот диван хорош, и момент хорош, и то, что Дин смотрит на Кастиэля, словно он важен, тоже хорошо. Чувственная память решает поднять голову, напоминая ему, что Дин также очень приятно пахнет, и было бы неплохо, если бы Кастиэль мог добавить это ко многим другим приятным вещам, которые принес им этот вечер.
— Ты настроен очень серьезно, — замечает Кастиэль.
— Эй, не меняй тему.
— Мне нравится это в тебе, — Кастиэль наклоняется, позволяя силе тяжести сделать большую часть работы, приближая их плечи достаточно, чтобы коснуться. Дин хмурится, и хотя Кастиэлю не всегда это нравится, его лицо так интересно меняется, становясь вблизи еще интереснее.
Можно ли чувствовать себя как на иголках, находясь в чьем-то присутствии? Вероятно, возможно, поскольку Кастиэль чувствует это сейчас, приближаясь, и старательно наблюдая за тем, как движется бровь Дина и меняется его рот, который настолько интересен, что Кастиэль должен взять и поцеловать его.
Дин резко отшатывается, широко раскрыв глаза.
— Э-эй.
Кастиэль замирает, внезапно проснувшись. Жар заливает лицо, когда до него доходит, что он сделал, что предполагал, и о чем забыл.
— Прости, — выпаливает Кастиэль, резко садясь. — Я не... я бы никогда не воспользовался тобой, Дин.
— Чувак, да все нормально, — вечер испорчен, Дин неловко кашляет и пытается незаметно отодвинуться от него. Кастиэль — дурак. — Ты устал, я понимаю.
— Я бы никогда не позволил себе вольностей с тобой, — настаивает Кастиэль. — Я плохо соображал.
— Конечно, да, эй, кажется, тут сейчас интересный момент, — Дин больше не смотрит на него, слишком занятый возней с пультом.
Это был такой хороший день. Кастиэль не понимал, насколько ему было хорошо, пока он не взял и не испортил все. Теперь от усталости не осталось и следа, руки слишком холодные, а живот неприятно скрутило. О чем он только думал?
— Кас, все в порядке, — повторяет Дин, на этот раз мягче. — Как насчет того, чтобы забыть об этом, а?
— Хорошая идея, — говорит Кастиэль. — Я согласен, спасибо.
— Здорово.
Разве что забыть о произошедшем пять минут назад легко лишь в теории, если только нет в запасе какой-нибудь способности перемещаться во времени — навык, находящийся за пределами даже Кастиэля. Шум телевизора помогает, но ненамного — тикают секунды с минутами, и он почти воочию видит свой шанс спасти ситуацию, уползая куда подальше с глаз долой.
— Я устал, — объявляет Кастиэль. — Пожалуй, пойду спать.
— Ты уверен? Думаю, что кому-то здесь скоро надерут задницу.
— Я вполне уверен, что знаю, чем все закончится, — Кастиэль медленно встает. — Ты справишься тут один?
— Да, тогда увидимся завтра.
— Спокойной ночи, Дин.
— Спокойной ночи, Кас.
Кастиэль пытается хотя бы порадоваться тому, что, выходя из комнаты, он не спотыкается. Все не так уж плохо, говорит он себе. Все еще можно спасти, Дин, кажется, достаточно зрел, чтобы простить нарушение границ и двигаться дальше.
Тем не менее, Кастиэль ждет, пока не окажется в уединении своих покоев, а потом падает лицом вниз на кровать и разочарованно стонет.
Глава 2
Кастиэль может не до конца понимать Дина, но он думает — или, по крайней мере, ему так хочется, — что тот не будет прибегать к двуличию. Кастиэль первым признал бы, что сам порой бывает двуличным — это распространенная манера общения при дворе: говорить полуправду, сквозь нее или вовсе дико выворачивая ее ради своих целей, а вот Дин освежает своей открытой эмоциональностью. Когда он расстроен, то ясно дает это понять словом или действием.
Точно так же Кастиэль надеется, что когда Дин не расстроен, то ведет себя соответственно. По сути, он надеется, что тот предпочтет честность вежливости.
Когда на следующее утро Кастиэль, наконец, направляется на кухню, чтобы позавтракать, он встает напротив Дина и говорит:
— Я хочу исправить свою ошибку.
Волосы Дина взъерошены, хлопковая рубашка измята, но он смотрит Кастиэлю прямо в глаза. Полусонный, но не смущенный.
— Лиз испекла блины. Можешь подать мне тарелку? С куском масла, да, побольше сверху? И медом, ага, здорово.
Кастиэль выполняет просьбы и ставит тарелку перед Дином. Тот кивает.
— Как насчет кофе? Черный, с двумя кусочками сахара.
После получения указанного кофе плюс фиксации фильтра — Дин говорит, что его нужно заменить, хотя, на взгляд Кастиэля, тот выглядит совершенно новым, — он просит яичницу, и Кастиэль наконец понимает, что именно делает Дин. Затем Дин замечает, что до Кастиэля дошло, и усмешка, которую тот, по-видимому, подавлял, пока Кастиэль возился на кухне, сияет в полной мере.
Кастиэль смотрит на кофейные кружки, которые все еще держит в руках, и ставит их на стол.
— Эй, чувак, — говорит Дин с такой улыбкой до ушей, что Кастиэль от удивления падает на свое место, — ты же сам хотел.
На мгновение Кастиэль теряет дар речи, наблюдая, как Дин поглощает свой обильный завтрак.
— Так вот как ты управляешься со своим братом?
— Не знаю, но мне кажется, к тебе я лучше отношусь.
— Есть такая мысль.
— Послушай, Кас, — ласково говорит Дин. — Мы связаны друг с другом, так что давай не будем плодить неловкость, ладно? Итак, границы — важны. Договорились?
— Договорились.
— И ты оставишь эту тему, идет?— когда Дин не сразу получает ответ, он тычет вилкой в сторону Кастиэля. — Договорились?
— Да, — Кастиэль вздыхает. — Договорились.
Дин лучезарно улыбается. Кастиэль занят своим кофе, расстроенный, но довольный тем, как Дин справляется с ситуацией. Это не та техника, которую Кастиэль использовал бы или вообще придумал, но Дин демонстрирует свою зрелость и умение идти на компромисс необычными способами. Кастиэль не может решить, сделает ли это его силой, с которой нужно считаться, или безнадежной беспомощностью, как только он прибудет ко двору Майкла.
Великодушие. Майкл и знать не будет, что делать с Дином. Эта мысль заставляет Кастиэля улыбнуться.
— Понравился кофе? — говорит Дин. — Ты только попробуй эти чертовы блины. Нужно спросить Лиз, как она делает их такими пышными.
— Она наверняка рада, что у нее есть такой благодарный едок.
— Ага, тебе просто повезло, что я оставил для тебя пару пустых мест в списке планирования еды, — Дин машет за плечо и, конечно, блокнот на дверце холодильника уже заполнен просьбами Дина о еде. По-видимому, его комплексы в отношении просьб существуют только до тех пор, пока он не узнает людей, которых наняли, чтобы сделать их пребывание комфортным.
— Я с нетерпением жду возможности попробовать больше ваших блюд. Ой, чуть не забыл, — Кастиэль быстро выбегает из комнаты и возвращается на кухню, заложив руки за спину. — У меня есть хорошие и плохие новости. С чего начать?
Дин косится на Кастиэля.
— С плохих.
— Я только что говорил с Рэйчел. Она сказала, что телефон есть в другом здании, но запретила нам использовать его без особой необходимости. По ее словам, это добровольно-принудительная просьба Майкла.
Дин сникает.
— Ладно, так и думал, что шансов мало. А хорошие новости?
— У нас есть письма! — Кастиэль протягивает руки, радостно размахивая небольшой стопочкой, которую получил от Рэйчел. Дин так же оживляется и пытается схватить письма, пока Кастиэль не отдает ему его часть.
Они неспешно завтракают, оба увлеченные нечаянной радостью.
Кастиэлю пришло письмо от Бальтазара, в котором говорится о волнениях и приготовлениях при дворе к приезду Кастиэля и Дина. Хотя Майкл послал эмиссаров присутствовать на свадьбе от его имени, второй большой прием будет проведен для них, как только они прибудут — без сомнения, чтобы продемонстрировать щедрость короля для эмиссаров Республики.
Есть письмо от Анны, которое прибыло в квартиру Кастиэля на территории кампуса несколько недель назад и было перенаправлено сюда. Оно короче и менее яркое, но более личное — из-за описании работы, сделанной в ее доме, и высказанной надежды, что в один прекрасный день она сможет принять его у себя. Письмо достаточно старое, чтобы в нем не было упоминания о свадьбе Кастиэля, о которой она наверняка услышала уже после отправки.
Остальные — открытки и письменные поздравления от лордов и студентов по поводу его свадьбы. Большинство отправителей Кастиэль даже не знает. Он поднимает глаза, чтобы поделиться этим с Дином, но колеблется, замечая мрачное выражение его лица.
— Все в порядке?
Дин колеблется, и Кастиэль замечает, что за то время, что он прочитал почти все, у Дина открыто всего одно письмо, остальные еще нетронутые.
— Это от Сэма. Мама переслала его мне. Судя по дате, он прислал его сразу после того, как объявили, что мы поженимся.
— О, — говорит Кастиэль.
— Ага, — Дин хмурится, глядя на письмо. — Ему и в голову не пришло, что я могу занять его место.
Кастиэль кивает. С точки зрения Сэма это вполне разумное предположение. В конце концов, Совет уже выбрал для контракта младшего Винчестера — значит, старшего, видимо, сочли слишком неконтролируемым или совсем неподходящим для их целей. Сэм предположил бы, что из-за его отъезда свадьбу просто отложили или сразу отменили бы. Судя по хмурому взгляду Дина, реакция Сэма на неожиданный поворот событий вызывала тревогу.
— Мне нужно ответить на него, но как? — говорит Дин. — Малыш прислал его с заставы, сейчас он может быть где угодно. Этому болвану лучше не приближаться к границам. Там меньше властей, значит, теоретически ему будет легче скрываться, но это просто... Ох, черт, он бы точно сделал это.
— Ты мог бы написать что-нибудь и отправить родителям, чтобы те переслали ему, когда смогут, — предлагает Кастиэль. — Или у тебя есть способ подать сигнал брату? Он знает какое-то знаковое место, куда он может пойти и забрать твое письмо?
— Сэм слишком умен, он знает, что они могут использовать это, чтобы поймать его, — Дин откидывается на спинку стула, потирая виски. — Я просто хочу, чтобы он понял, что я в порядке. Он не поверит, если это не будет исходить от меня.
— Точно так же, как ты не поверил бы, что с Сэмом все в порядке, если бы это не исходило от него?
Дин удивленно фыркает, улыбаясь.
— Да. Я просто надеюсь, что он не сделает какую-нибудь глупость, вот и все.
— Ты сам только что сказал, что веришь в его интеллект.
— Ум бывает разным, — говорит Дин. — Ускользнуть от властей — это одно. Эта его цыпочка, Руби, надеюсь, ценит то, что у нее есть.
— Даже если и нет, Сэм самодостаточен, — говорит Кастиэль. — Если он похож на тебя, наверняка переживает из-за того, как все обернулось.
Дин фыркает.
— Да уж.
— Тебе все равно надо написать ему. Возможно, сейчас и нет возможности связаться с ним, но это поможет тебе собраться с мыслями. Может, поймешь, как доставить ему это послание.
— Ты правда так думаешь?
— Да, — это, кажется воодушевляет Дина, и он кивает с новой решимостью. — Я видел в библиотеке письменные принадлежности и пишущую машинку, — добавляет Кастиэль. — Может, проведешь сегодняшний день, отвечая на письма?
— Ты не против?
— Конечно, нет. Я займусь тем же самым. Встретимся потом за обедом?
Дин благодарно улыбается.
— Мне подходит.
***
Помимо кратковременного промаха Кастиэля, их первый день в доме в значительной степени задает тон для последующих. Они снижают интенсивность обучения Дина, оба молчаливо соглашаясь по ходу дела действовать по обстоятельствам.
Однако едят они всегда вместе — это определенность в установившейся рутине. Личная кухня превращается в конференц-зал, ее стены становятся самыми привычными в доме.
Дни начинаются с общего завтрака. Дин иногда капризен, иногда болтлив и взволнован, он всегда носит одну из своих футболок с изображением поп-культуры или символики рок-н-ролла. Как только они заканчивают, кто-то — обычно Кастиэль — предлагает чем-нибудь заняться до конца утра, и они это и делают. До сих пор они изучали кое-какие книги в библиотеке, исследовали дальние территории и посетили старый храм, а также засели в галерее, чтобы более подробно и в контексте изучить портреты.
Вместе же они и обедают, после чего Дин уходит — иногда вздремнуть в своей комнате, а иногда позаниматься чем-то в доме; Кастиэль однажды нашел его в гараже, сидящим на капоте «Фэллона» и читающим книгу. По непонятной причине тот был крайне смущен, когда его поймали. Собственные ежедневные занятия Кастиэля на самом деле столь же обыденны — он пишет в гостиной, проводит время с боксерской грушей в спортзале, пропалывает сорняки в саду — к ужасу Рэйчел — и так далее.
Ужинают вместе, а затем, как и в первый день, Кастиэль присоединяется к Дину, чтобы посмотреть фильм в телевизионном зале. Теперь он следит за тем, чтобы сидеть в своем кресле и внимательно смотрит любой фильм, который выбирает Дин.
Эти дни обыденны, и Кастиэль — он думает, что, возможно, и Дин тоже, — благодарен за это. Кастиэлю практически кажется, что они — просто новые соседи по комнате, пытающиеся найти способ сосуществовать. Это почти удобно. Пару раз они портят друг другу нервы — это нормально, даже ожидаемо — Кастиэлю не нравятся легкомысленные оскорбления Дином Королевства — «Ты должен признать, Кас, это странно». «Я ничего не должен признавать», — и Дин иногда бывает нетерпелив, когда Кастиэль не понимает то, что ему кажется очевидным.
Несмотря на все это, Кастиэль следит за границами личного пространства Дина, гарантируя, что больше не будет никаких попыток поцелуев вообще.
Конечно, этот медовый месяц не только для образования Дина. Кастиэль тоже учится — изучает Дина, его жизнь, его народ, те части света, которые не имел привилегии узнать вне книг. В некоторых отношениях Дин — живой представитель Республики, избегающий или пренебрегающий старыми традициями и не видящий смысла во многих собственных. Но в других отношениях он так же консервативен, когда дело доходит до приличий: кричит на Кастиэля: «Надень эту проклятую рубашку!» в тренажерном зале, когда нет никого вокруг, кого интересовало бы поддержание приличий.
Дин может стесняться делиться подробностями личного характера, но более чем счастлив говорить о своих симпатиях и антипатиях, вещах, которые находит нормальными или странными, о явной трагедии, что граммофон в приемной был заброшен много лет. Дин возится с ним целый день, но заставляет его снова работать, а потом скачет по всему дому, чтобы найти Кастиэля, притащить его в приемную и продемонстрировать плоды своих рук.
— Вам нужен кто-то, знающий, как ухаживать за этими малышами, — Дин очень осторожно вытаскивает пластинку. Он устанавливает ее на граммофонный диск и издает победный крик, когда все работает. — Неплохо, да?
Комнату наполняют звуки скрипок. Дин стоит, уперев руки в бока, и по праву гордится своей работой.
— Впечатляет, — Кастиэлю приходит в голову, что, кроме того времени, когда включен телевизор или пылесосят горничные, в доме тихо. В тишине, как таковой, нет ничего особенного, но в сочетании с размером и пустотой здания, плюс территории вокруг... Это вакуум, который может привести в замешательство.
Музыка, наполняющая комнату, рассеивает вакуум, делая дом меньше и уютнее. Это оркестровая пьеса, незнакомая Кастиэлю, но легкая и восхитительная, навевающая мысли о весне и обновлении, о празднике и голубом небе. Какие бы образы она ни вызывал в Дине, они должны быть похожи — он раскидывает руки, чтобы погреться на солнце, или, возможно, обнять старого друга.
— Ты умеешь танцевать? — спрашивает Кастиэль.
— Немного, — Дин на миг встречается взглядом с Кастиэлем, а затем опускает голову. — Я имею в виду, что знаю основы.
— Вальсы? Как насчет галиардов? Степа? — когда Дин признается в своей невежественности, Кастиэль спрашивает:
— Научить?
— Хочешь сказать, вы все еще так танцуете? Как в кино?
— Это — особая гордость Майкла. Куда он, туда и двор с тенденциями.
— Ладно, хорошо, — Дин пожимает плечами. — Почему бы и нет.
Они вместе просматривают записи, находят то, что Кастиэль считает подходящим, и запускают на проигрывателе. Эта музыка пробуждает давнишние воспоминания Кастиэля о детстве при дворе: он сидел в кресле и наблюдал, как его родственники танцуют, устраивая шоу друг для друга и своего короля.
— Давай сначала попробуем то, что ты знаешь, — Кастиэль смеется, когда Дин делает вид, будто зачесывает волосы назад, а затем ловко застегивает рубашку, надетую поверх футболки с поп-культурой. Удовлетворившись своим видом, он предлагает Кастиэлю руку.
Они вальсируют вместе, Дин кружит Кастиэля по комнате, откровенно следя за ритмом музыки. Он технически опытен, но не расслаблен, и Кастиэлю кажется, что он почти видит, как Дин мысленно считает, когда делает шаги.
— Мы не танцевали на нашем приеме, — говорит Кастиэль.
— Возможно, меня забыли спросить, умею ли я. Это не в списке приоритетов, — движения Дина жесткие, но руки осторожные, та, что на талии Кастиэля, не давит слишком сильно. Его другая ладонь немного влажная, и Дин съеживается, поправляя хватку на руке Кастиэля.
— Прости.
— Все в порядке, ничего не поделаешь, — говорит Кастиэль. — Во любом случае, при дворе надевают перчатки, когда танцуют. Ты только ведешь?
— Нет, я могу переключаться, — Дин останавливается на шаг, сверкнув улыбкой, а потом увлекает Кастиэля в водоворот, с которым они справляются только из-за их роста. Когда Кастиэль возвращается в свое положение, он меняет их руки, направляя Дина на первые несколько шагов его поворота, чтобы быть ведомым.
Дину требуется мгновение, чтобы восстановить ритм, но затем они снова следуют за очередным фрагментом музыки. Дин поднимает подбородок, несколько удивленный своими способностями, и его улыбка заразительна. Кастиэлю редко нравится танцевать, но, очевидно, у Дина особый талант заставлять его осознавать те части себя, которые прежде ему были неизвестны.
Продолжение в комментариях
@темы: переводы, АУ, Дин, другие персонажи, рейтинг: R-NC-17, Кастиэль
-
-
30.10.2019 в 13:12-
-
30.10.2019 в 13:13-
-
30.10.2019 в 13:21-
-
30.10.2019 в 13:28-
-
30.10.2019 в 13:31-
-
30.10.2019 в 13:34-
-
30.10.2019 в 13:37-
-
30.10.2019 в 13:39-
-
30.10.2019 в 13:42-
-
30.10.2019 в 13:45-
-
30.10.2019 в 13:48-
-
30.10.2019 в 13:51Я внезапно поняла, что мне в комменты нужно поместить макси и ужаснулась своей тупости
-
-
31.10.2019 в 21:39-
-
31.10.2019 в 22:11